Пытки заключенных, видимо, не такая уж безобидная работа для человеческого разума. Во всяком случае, что бы крепко заснуть по окончании дневной нормы кровавых процедур, палачу пришлось осушить полдюжины бутылок с содержимым наивысшей крепости. Для истязаемого наступила долгожданная передышка. Можно было расслабить ноющие мышцы. «Иметь хрупкое физическое тело крайне неудобно», — в очередной раз повторял надоевший вывод демон. Зависеть же от него было еще и унизительно. Ему по-настоящему больно. Какая скучная боль! Неприятная. Своя. Физическая.

Тело и лицо покрывали свежие багровые отметины от хлыста. Кое-где неровными подтеками выступала кровь. Разведенные цепями руки в металлических браслетах начинали подвывать от неудобной позы. Небрежно разметавшиеся, слипшиеся от крови и испарины волосы, разорванная, когда—то белоснежно белая сорочка, иссеченный фрак и жилет, израненное лицо — все это почти до неузнаваемости коверкало его обычный холеный человеческий образ. Из-за внушенной себе привычки к аккуратности, в таком виде нечистый по сути дух был противен даже сам себе. Кто бы мог подумать, что существо света не разделяет его мнения на этот счет.

— Ты прекрасен, демон! — зазвучал сильный, властный голос и торжественным гулом ушел под высокий мрачный свод. — Прекрасен, как никогда! Распятое! Истязаемое! Поверженное чудовище! Ты прекрасен!

Демон приоткрыл сверкнувшие отблеском адского пламени глаза.

— Настолько, что божий вестник спустился с небес в эту сумрачную темницу, что бы полюбоваться на это?- как бы ему не было сейчас тяжело, он все равно будет ухмыляться, показывая порождению божьей святости, что его дух таким мелочам не сломить.

— Пожалуй, именно настолько, но спустился я совсем не из-за тебя. Не льсти себе, чудовище. Скверна переполняет мир. Мир требует очищения.

— Неужели и я удостоюсь такой чести?

— Долг носителя света велит мне нести очищение всему сущему, но с большим удовольствием я бы просто уничтожил тебя. К сожалению......пока нельзя.....вместе с тем,- и ангел вынул из-за спины хлыст, — остаться безучастным в такой ситуации я тоже не могу, — и он двинулся к прикованному к стене врагу рода людского.

Если бы палач имел неосторожность проснуться в этот момент, то в первую очередь он бы удивился появлению здесь нового действующего лица, а затем, забыв обо всем, утонул бы в созерцании этого восхитительного божьего творения. Тело слегка подсвечивалось внутренним чистым сиянием, формы его были изящны и гармоничны, кожа нежна, но бледна, пронзительные голубые глаза, волна белоснежных волос, и черты лица, столь дивные и совершенные, что невозможно было определить к какому полу следует отнести это создание. Оно было намного выше этих мирских условностей. Его светлое короткое одеяние тоже не давало никакой определенности. Блаженную картину непорочной чистоты портил хлыст, приготовленный ангелом для своего врага. Змеящийся бич отливал тем же нежным светом, что и его хозяин, и все же выглядел весьма устрашающе.

Демон напрягся, но не поднял даже головы, продолжая изображать измученного пытками. Уготованный ему сиятельным кнут был гораздо страшнее тех, которыми развлекал себя палач, они секли кожу, а это орудие света будет рассекать и мышцы, а возможно, и кости.

— Блаженствуй, нечистый! — воскликнул ангел и щелкнул кнутом.

Милосердием бичующий себя не утруждал. Хлестко! Метко! Безжалостно! Удар за ударом он рассекал ткани одежды и покровы плоти. Кровавые брызги летели во все стороны. Демон сжимал зубы, не желая одарить своего мучителя не единым сладким стоном этой святой боли. Он был слишком голоден сейчас, а потому так слаб, так уязвим. Да и приказ хозяина: «Не сопротивляйся», лишал его возможности защищаться, оставалось терпеть. Кнут вычерчивал замысловатые фигуры, а затем обрушивал на истязаемого свою разрывающую мощь, глубоко впиваясь в раны, скользя по кости. Тело содрогалось, выгибалось, повинуясь жгучей боли, и все же не издавало ни звука. Только щелчки бича, глухой звук встречи с целью и позвякивание цепей, удерживающих порождение зла, мечущееся под градом ударов, избавляли подземелье от мрачной тишины.

— Ты упорен, демон. Хочешь показаться сильнее, чем ты есть, — усмешка не очень шла одухотворенному лицу.- Не мучай себя напрасно. Позволь плоти покричать, ведь ты сейчас почти человек. Какое ты выбрал себе имя?

Из рассеченных губ уже текла кровь, но он продолжал улыбаться тонко, недобро, и все равно прекрасно.

-Не хочешь отвечать? — ангел наказал его двумя ударами, сломав по ребру с каждой стороны.

Нечистый закашлял, поврежденные кости воткнулись в легкие.

— Хотя, я знаю и сам. Себастьян. Дьявольская ирония. Ты, наславший на эти земли черный мор, взял имя святого, считающегося заступником от чумной проказы. Ты отвратителен, поверженное чудовище!

— Странно. Еще недавно ты говорил, что я прекрасен, — прохрипел дворецкий.

Ангел медленно подошел к прикованному.

— Бич очищения сделает тебя намного лучше.

Резко и неожиданно создание света нанесло ему сильный короткий удар поперек груди. Словно острейшее лезвие святой кнут оставил глубокий порез. Демон выгнулся всем телом, замерев на несколько мгновений. Боль была ужасающей и проникновенной. Сведенные судорогой зубы едва не раскрошили друг друга, но желанный стон так и не покинул тонких губ.

— Я заставлю тебя стонать и рычать, — прошипел ангел. Колючие искры света ненависти сиятельного нанесли порождению зла новые глубокие раны. Демон дернулся. Цепи зазвенели. Палач, кряхтя во сне, перевернулся на другой бок.

Из самой страшной раны на груди выступило нечто темно-бордовое и густыми каплями засочилось вниз.

— Твоя настоящая кровь, демон, — в невинном взоре проскользнула хищная искра.

Ангел подошел почти вплотную и провел пальцем по рассечению. Себастьян не смог скрыть дрожь, прошедшую по всему телу. Прикосновение к ране изящного пальчика, преисполненного божественной силы, пронзило его надрывнее стального клинка. На почти белом персте осталась багровая полусфера.

— Какая она у тебя густая, горячая и дурманящая, — с восхищением прошептал вестник всевышнего.

Тяжелая капля в пляшущем свете факелов отливала адскими бликами.

— Аромат смерти, дух греха, шепот бездны, — завороженного проговорил ангел и коснулся ее языком.

Терпкий вкус приятно обжег. Весь перст был погружен в объятья губ. Протяжный стон удовольствия. Небесно—голубые глаза закатились. Дворецкий нахмурился. Встреча с божественным обещала быть странной... И вот очи распахнуты, в них бродит примесь хмеля. Ангел нежно припадает к его груди и проводит языком вдоль пореза, собирая густую влагу. Себастьян не ожидал. Вздрогнул. Напрягся, в предвкушении нового приступа очищающей муки, но почувствовал только теплое ласкающее скольжение. И снова его пробрала дрожь, на этот раз как содрогание от внезапно накатившего блаженства. Ангел был опьянен и это было очевидно. Тяжело дыша он отошел на несколько шагов и снова взялся за хлыст. Щурясь от удовольствия создание света в клочья разметало его фрак, жилет и рубашку, не забывая и о коже. — Ведь тебе больно, демон. Себастьян! Очень больно.

Скинув обувь ангел заскользил к нему по каменному полу, явно получая удовольствие от прикосновения босых ног к разбрызганным вокруг каплям нечистой крови.

— И все же ты прекрасен...

Силы дьявольского дворецкого были уже настолько подорваны, что слабое свечение приблизившегося к нему непорочного создания, стало неприятно резать мутнеющий взор. Он попытался отклонить голову.

— Не смей отворачиваться, нечистый! — гневно воскликнул носитель святости.

Наказание в виде удара хлыста настигло его незамедлительно, в очередной раз надорвав демону губы. Опущенная голова невольно вскинулась и снова упала на грудь. Но разгоревшемуся внутри алчному огню поглощения этого было мало. Ангел схватил Себастьяна за волосы и рывком повернул на себя его израненное лицо. Уста растянулись в усмешке, исказившей божественность лика, хотя демону показалось, что он напротив, чудесно преобразился. Горячие губы хищно вцепились в его холодеющие уста. Испепеляющий поцелуй ангела! Глаза демона широко распахнулись. Поток чистоты хлынул внутрь, уничтожая мрак его существа. Адская боль заставила его корчиться. Не будь ангел так сильно опьянен его проклятой кровью, демонической жизни Себастьяна пришел бы конец. Он попытался вырваться, но казавшиеся хрупкими руки сковали его железными объятьями. Сиятельный пил его кровь прямо из разорванных губ, приходя в еще большее исступление. Стремясь освободиться демон прокусил жадно лобзающие его уста. Из образовавшейся раны тоже засочилась кровь, попала на язык, в жилы, в плоть, в мозг. Ледяная, безумно сладостная, дурманящая с первой же капли! Демон тут же забыл, что стремился к чему-то еще кроме этого дарящего непередаваемое блаженство источника. И в его душе мгновенно возгорелось пламя желания, стремление поглотить без остатка. Одним рывком темный сорвал руки с цепей, обнял трепещущее тело ангела и вонзил ему в спину мгновенно выросшие когти. Хватая воздух окровавленными губами божий вестник запрокинул голову, выгибаясь и дрожа. Бледно розовая влага сначала окрасила его одежды, а потом закапала на пол, смешиваясь с сатанинской. Один ее аромат заставлял сердце демона бешено колотиться, кровь вскипать, а дьявольскую сущность рваться наружу, уничтожая человеческую оболочку. Он зубами разорвал одежду ангела и стал покрывать бледную кожу поцелуями. Шея, плечи, грудь..... он покрывал их резкими, отрывистыми полу укусами. Челюсти хотелось стиснуть гораздо сильнее, прокусить бархатный покров, что бы сверкающая божественной силой кровь полилась тугой струей, и понеслась по его нечистым жилам, но Себастьян себе этого не позволил, опасаясь окончательно потерять самообладание. Создание света стонало от удовольствия, не сдерживая себя. Огненные поцелуи демона обжигали его холодную кожу, заставляя вспыхивать стыдливым румянцем.

Аромат все еще текущей по спине бледно-розовой крови ангела сводил темного дворецкого сума. Он боролся со своим желанием припасть к ранам алчущими губами отчаянно, но бесполезно. Стремление было слишком сильным, вкус слишком упоительным. Он отведал этого пьянящего дурмана впервые и теперь наслаждался совершенно невероятной бурей чувств, раздирающей его изнутри. Свет и тьма вели непримиримый бой в нем самом. Себастьяна трясло, руки и ноги немели, охватываемые лучезарным приливом, но сердце гнало туда темную кровь, и она поглощала свет, заставляя тело вибрировать в конвульсиях сладостных мук.

Демон крепко прижал к себе ангела, разорвал одежду на его спине и заскользил пальцами по кровоточащим ранам. Бледно-розовая влага, обволакивая его персты, слегка покалывала, разжигая желание еще сильнее. Порождение зла дразнило само себя. Пальцы сжимали поврежденные покровы оскверняемого тела, и кровь выступала новыми волнами. Губы и язык демона ласкали щеку, ухо, шею прильнувшего к нему создания света, но ему до умопомрачения хотелось другого!

Несколько вальсирующих шагов, плавный как в танце поворот, грубый толчок и носитель света вжат в каменную стену темницы. Навалившись Себастьян прижал его еще сильнее. Сердце заходилось нервным стуком. Такое нежное, хрупкое, чистое создание... и сейчас в полной его демонической власти. Темный дворецкий даже облизнулся. Его не нужно было удерживать, нечистый чувствовал, ангел не будет сопротивляться, поэтому Себастьян дал волю рукам. Провел от шеи по плечам, освобождая слегка подсвечивающее тело от обрывков одежды, заскользил огненно-горячими пальцами вниз, вдоль позвоночника, рисуя розовые дорожки. Десять ран, десять отметин от его когтей источали завораживающий, искрящийся жизненный сок. Наконец он уступил своему вожделению, припал к ним губами, проник языком внутрь, и отдался темной страсти, уносящей его в бездну наслаждений. Чувствуя плавное, но настойчивое движение горячего и шероховатого дьявольского языка по своей спине, а затем врывающегося внутрь его тела, вносящего тьму в его существо, лучезарный сильней вжимался в стену и покусывал губы, прикрывая хмельные глаза. Изящные пальцы скребли по камням.

Блаженство вибрировало во всем теле, поднимая и раскрывая все стороны проклятого существа демона, захватывая все: от последней искры божественного, похороненной во мраке зла, до низменных человеческих страстей.

— Как низко ты пал, демон, — сладко протянул божий вестник, — над тобой властвует даже телесная похоть.

Оттолкнувшись от стены ангел повернулся к своему истязателю лицом. Себастьян уже дошел до крайней точки опьянения светом, и даже это пронзительно чистое создание казалось ему безумно притягательным объектом.

— Я чувствую смрадный дух твоего вожделения, — улыбнулся носитель света. — Нечто упругое и горячее упирается в меня.

Хмельные глаза демона мрачно полыхнули адской вспышкой. Себастьяну не очень-то понравился этот тон, и рука сама собой сжала тонкую лебединую шейку.

— Не беспокойся, — лукаво проворковал ангел. — Я знаю, что с этим делать.

«Интересно, откуда?» — невольно проскользнуло в голове Себастьяна.

Еще один танцевальный поворот и теперь спина темного дворецкого упирается в грубую каменную кладку.

Нежные пальцы прошлись по застежке брюк. Врата одежды распахнулись, выпуская стремящуюся наружу возбужденную плоть. Отливающие райским свечением персты поднялись к груди, а затем медленно поползли вниз, растягивая подсыхающую кровь, пытающиеся сомкнуться порезы, и предвкушение блаженства. Прошли впадинку на животе, дразнящим движением разошлись в стороны, вошли в ложбинки, тянущиеся вдоль выпирающих тазовых косточек, и устремились путями, смыкающимися в конце на главной цели всего действа. Дыхание демона подрагивало. Ему хотелось большего и хотелось немедленно! Он схватил искушающие его руки и притянул к пылающей от напряжения возвышенности, но насладиться долгожданным прикосновением не успел. Лучезарное создание вырвалось.

— Я знаю, что делать, — недовольно бросило оно.

Себастьян оскалился, ему надоели дразнящие игры, он уже безумно хотел испить восторг освобождения от до боли натянувшего плоть возбуждения. Он попытался завладеть руками райского создания, но ангел опередил его, сам схватил за запястья и, подняв руки, вжал в стену. Одарил пленника милой улыбкой. Злость сверкнула в очах нечистого, но сделать что-либо в ответ он не успел. Вырвавшиеся из-за спины небесного порождения крылья врезались белоснежными перьями в его запястья, намертво пригвоздив к камню. Себастьян содрогнулся, темно-алая кровь за сочилась по рукам.

— Не сопротивляйся, — вдохновенно прошептал мучитель.

Теперь по груди демона вниз заскользил язык. Боль сразу была забыта, Себастьяна захватил новый виток игры. Уже разгоряченный и влажный язык вел дорожку вниз, попутно собирая густые капли. Учащалось дыхание. Демон прокусил собственную губу, горя в предвкушении. Истязание сладостной мукой было жестоким, но еще неприятнее было то, что дойдя до впадинки на животе, ласкающая шершавость пошла не вниз, а вверх. Себастьян дернулся. Святые перья удерживали его гораздо надежнее любых стальных оков. В небесно-голубых глазах создания света блистала насмешка. Дворецкий дернулся еще сильнее, но только глубже поранил запястья. Ангел усмехнулся. Язык снова заскользил вниз, преодолел впадинку, прошел шелковистую дорожку. Себастьян невольно задержал дыхание. Пульсация крови колокольным боем отдавала в голове. Безумно мучительные и сладостные мгновения ожидания! Но, нет. Лучезарный искуситель ушел гораздо дальше вниз и поднял с пола на время оставленный бич.

Взмах светящегося кнута! Такой неожиданный, такой коварный! Глаза демона непроизвольно распахнулись от ужаса, когда он представил ту адскую боль, которую ему принесет меткое попадание рассекающего хлыста в точку до предела взведенной чувствительности. Вот она месть ангела! Себастьян видел, порождение света целится именно туда.

Щелчок. Глухой звук удара. Конечно, он попытался увернуться, но противник был слишком искушен в искусстве бичевания. Рассекающая кромка, запущенная умелой рукой, ловко обогнула затрепетавшую плоть, разорвала остатки одежды, но даже не поранила кожу. С губ демона сорвался вздох облегчения. Божественное создание залилось серебристым смехом. Отбросив кнут, истязатель сорвал с дворецкого превратившуюся в лохмотья ткань, полностью обнажая его человеческое естество, упал на колени и с нажимом провел языком по нижней стороне, где чертит свой извилистый путь слегка выпуклая дорожка. Себастьян блаженно откинулся назад. Более он ничего не опасался. Веки накрыли поблескивающие рубиновым светом глаза. Он не желал видеть, только чувствовать. Утонченная ласка шероховатого скольжения, сильного, но нежного, горячего и влажного, дурманящего и лишающего воли. Затем его объяли губы, даря непередаваемо прекрасное ощущение полного погружения. Ритмичное движение заставляло напрягаться и распирать еще сильнее, хотя казалось, что большее уже невозможно. Блаженство стекалось в одну точку. Наслаждение и боль затягивались в тугой неразрывный узел. И снова язык заплясал по истончившейся от растяжения коже. Сладостная нега нарастала. Скользящее тепло возносило его все выше, стремительно приближая к взрыву страсти. Новые пылкие объятья губ ангела. Его окружила скользкая, невыразимо приятная внутренняя поверхность, она трется о его нестерпимо желающую этих прикосновений плоть. Стекшийся со всего тела огонь, соединившись, начинает подниматься вверх, к самой вершине, что бы заполыхать во всю силу.... Дразнящее создание отстраняется. Демон понимает это только через мгновение. Тяжелый недобрый взгляд гневно горящих глаз устремляется на мучителя. Если бы его руки не были так надежно прикованы, Себастьян впился бы когтями в шелк ангельских волос и заставил бы продолжать, но сейчас он был бессилен. Весь во власти создания света! Божий вестник облизнул губы, он почти мурлыкал от удовольствия, видя злость нечистого. Руки демона дернулись, и новые капли устремились вниз. Ангел на лету поймал языком одну из них. — Как же ты сладок, демон, — восторженно прошептал сиятельный, зажмуриваясь.

Дворецкий хотел бросить дерзкий ответ, но его настигла волна блаженства. Проворный язык опять потянул его в вихрь наслаждений. Небольшие сладостные содрогания прошли по всему телу, пронзительным покалыванием подталкивая к вершине. Его накрывают разгоряченные губы, продвигают глубже, трут и ласкают внутренними покровами. Не освобождая захвата подключается язык. Всего несколько прикосновений легкое жжение превращают в пожар. Себастьян до боли вжался в стену. Бушующее пламя потекло с безумной скоростью, сводя все мышцы в последней неимоверной судороге. Дойдя до предела хлынула страсть. Тело выгнулось навстречу ласкающему его ангелу. Демон застонал. Когти впились в кладку стены, и сжавшиеся в приступе блаженства пальцы раскрошили камни в порошок. Создание света удерживало его не давая покинуть свои глубины, пока тело билось в жестоких судорогах экстаза. Волна за волной, он все больше выплескивал одурманившее его возбуждение. Осторожные ласкающие движения поддерживали силу потока, пока тот окончательно не иссяк. Голова демона снова опустилась на грудь, пряди волос скрыли его блаженное лицо. Божий посланник сложил крылья и встал. Израненные руки были освобождены. Объятый волной теплой неги, Себастьян медленно опустился на пол.

— Теперь твоя плотская страсть удовлетворена? — насмешливо поинтересовался лучезарный.

— Пожалуй, — улыбнулся демон.

В следующее мгновение он кинулся на райское создание, схватил его за руки и снова прижал спиной к стене, наваливаясь на него всей тяжестью тела. Поглощенная кровь ангела своим светом вернула его темные силы, и даже увеличила. Теперь голод долго не будет ему докучать. Одного мысленного пожелания было достаточно, что бы цепи, еще совсем недавно удерживающие его здесь, теперь приковали к тверди темницы творение света. Вздернули и распяли. Заставив ангела занять свое место, Себастьян отошел на несколько шагов и осмотрел получившуюся картину с придирчивостью критика.

— Второй раз вижу тебя распятым, и второй раз признаю, что это восхитительно, — признался злой дух.

— И это восхищение не дает тебе сейчас меня покинуть? — мелодично поинтересовался сиятельный посланец небес. Его одухотворенное лицо не выражало ни капли неудовольствия своим новым положением жертвы.

— Совсем нет. Таков приказ моего хозяина. Я должен оставаться здесь пока он меня не позовет.

— Тогда не будем понапрасну тратить твою столь удачно обретенную временную свободу, — предложил ангел, призывно улыбаясь.

Пара белоснежных крыльев потянулась к демону. Тот отступил.

— Не будь так несвоевременно осторожен, — укоризненно покачало головой небесной создание. — Позволь мне сделать гораздо больше.....