Себастьян обходит свои владения. Очередной объект инспекционного посещения – кухня. Повар отчаянно сражается у плиты.
- Как обстоят дела с приготовлением ужина? – интересуется дворецкий.
- Отлично, - бодро отзывается мастер кулинарии. - Почти готов!
Кастрюля сдернута с плиты, крышка открыта для гордой демонстрации. Из булькающих недр вырывается облако черного дыма с характерным запахом горелого.
- То есть, почти как всегда,- вздыхает Михаэлис.
- Э-э-э-э, - растерянно чешет в затылке Бард. - Не извольте беспокоиться, сейчас все будет исправлено! Я успею…
- Не стоит. К нашему общему счастью, господин Сиэль сегодня соизволил нанести визит мисс Элизабет.
- Без вас? – удивился повар.
- Я же сказал, всего лишь визит вежливости мисс Элизабет. И так как это оставляет мне немного свободного времени до его возвращения, я решил потратить его на вас, Бардрой.
От этого заявления мастеру кулинарии стало не по себе.
- В каком смысле?
- Я решил, что должен хотя бы один раз наглядно объяснить вам суть того, чем вы занимаетесь. Ваше военное прошлое дает о себе знать очень ярко…., - дворецкий повел руками по кухне, больше походившей на поле боя.
- Пусть так, но победа в битве все равно будет за мной! – упрямо заявляет Бард, тем не менее, пряча кастрюлю с неудавшимся шедевром за спину.
- Не сомневаюсь. Но в том-то и дело, что вы стремитесь к победе в сражении. В каком состоянии после этого оказывается враг? В лучшем случае он растерзан и изранен, в худшем – уничтожен. Именно такими, к общему несчастью, и выходят ваши блюда. Кулинария – это искусство, но не искусство войны. Это искусство отлично от философии, творимой разумом, от музыки, поэзии и живописи, создаваемыми душой, оно ближе к стихии танца, потому что основывается на чувственной силе тела. Она призвана ублажить капризы именно слабой человеческой плоти. Когда вы сможете позволить телу, а не разуму, вести весь процесс, результаты не заставят себя ждать. Но, видимо, мне придется подтолкнуть трудный путь вашего просвещения в соответствующем направлении. Сегодня мы приготовим десерт вместе. Я полагаю, господин ненадолго задержится в гостях, и получить перед сном сладкое ему будет приятно.
Пока Бард раздумывал, чем ему все это грозит, Себастьян занялся подготовкой рабочего места. Несколько раз было свернуто и уложено на половину свисающим с края стола полотенце, посуда расставлена, продукты разложены.
- Прошу! – произнес дворецкий, подтверждая свое приглашение жестом.
Некоторую недогадливость повара Михаэлису пришлось корректировать самому, поместив его прямо перед смягчающей край тканью. Встав позади него, демон произнес:
- Позвольте, сегодня я буду вашими руками, - не дожидаясь ответа, дворецкий возложил свои ладони на кисти Барда, и у того возникло странное ощущение, что его руки то ли были одеты, как перчатки, то ли просто приросли к белому шелку Себастьяна. При этом сам мастер кулинарии оказался плотно прижат к столу жарким телом демона. - Начнем, - тихо произнес Михаэлис, у самого уха повара, и мысли о приготовлении пищи, как-то невольно стали отодвигаться на второй план……
- Первым делом избавимся от этого, - и дворецкий бесцеремонно выдернул изо рта Барда сигарету, причем сделал это, управляя его собственными руками. - Данное добавление способно убить любой, даже самый сильный вкус, не говоря уже о тонких переливах осязательных ощущений. Само действо, позвольте, начать с очевидного, с силы рук. Уникальный инструмент, подвергаемый при этом исключительно варварскому использованию. Что, как не руки, способно наполнить тело блаженством исполняющихся желаний? Они сами чувствительны настолько, что каждое прикосновение, умелое прикосновение, может раскрасить существование плоти водопадом счастливых брызг. Первым обратим свое внимание на сахар, столь желанный для языка и, кажется, совсем неинтересный главным творцам процесса – рукам. Всего лишь ограниченность взглядов. Маленькие песчинки с острыми кристаллическими гранями…… они способны разбудить спящие чувствительные точки кожи. Возьмем совсем немного, - и демон насыпал на ладонь повара треть чайной ложки. - Мягкое движение и легкое покалывание пробуждают дремлющую возможность ощущать более….., - и тонкий перст дворецкого заставил его палец выводить спиральные круги от центра ладони к ее краям.
От неожиданного и весьма острого ощущения Барда даже передернуло. Приятное покалывание и перемещение отзывалось глубоко внутри руки, действительно наполняя ее желание чувствовать. То же было аккуратно проделано и со второй ладонью.
- Но в сахаре, как, ни в чем другом, необходимо знать точную меру дозволенного, - объявил дворецкий, прекращая пробирающий массаж. - Начни он прилипать в коже, и весь приятный эффект будет перечеркнут. Мы же, идя путем чередования, займемся мукой. Руки налиты силой, значит им можно дать волю. Просеивание! – объявил Себастьян.
Кисти послушно взялись за сито. Туманные клубы медленно расходились в стороны от сыплющейся белоснежности.
- Маленькие потревоженные частички, – продолжал свое повествование дворецкий почти шепотом, тревожа дыханием ухо, шею, часть щеки… это то и дело отвлекало мастера кулинарии от слов, но тогда его внимание привлекали действиями. - Невесомая субстанция, которая создаст прочную основу нашего блюда. Почувствуйте нежность ее полусуществования, - и Себастьян погрузил покорные ему пальцы в уже насыпавшийся холмик. - Вот они, нежные, почти невесомые касания. Обещание будущего наслаждения. Но разве не хочется остановиться и на этом? Шелковистость…, но только дразнящая. Ее место в миске. Чтобы придать рассыпчатости стойкость, применим яйца. Уже безнадежные зачатки жизни. Их холод и клейкость способны разрушить обретенное тепло, но если вы хотите сделать поле ощущений разнообразнее….
- Нет, - выдавил Бардрой.
- Следующая составляющая - молоко. Только теплое молоко. Единство этих элементов создает нам основу. Оттеним ее имбирем или мускатным орехом. Позвольте своему обонянию сделать этот важный выбор. Тонкий аромат повлияет и на вкус, придавая направление его звучанию еще до того, как в него окунется язык.
Судорожное вдыхание той и другой приправы только полностью смешало мысли повара. Его разум действительно пытался отступить, поддаваясь согревающему его спину теплу и настойчивому, но весьма обольстительному, голосу дворецкого. Чувствовать происходящее всем телом – вот к чему призывал его Себастьян. Чувствовать! Чувствовать! Чувствовать! Но это было так странно и непривычно…..
Не дождавшись ответа от растерянно хлопающего глазами мастера кулинарии, Михаэлис продолжил:
- Думаю, в данном случае нам следует предпочесть мускат. Он менее требователен к дополнительным компонентам, его аромат несколько более теплый и задумчивый. Так как в крем я планирую добавить корицу, то эти два тона хорошо дополнят друг друга. Теперь нас ждет одна из самых подвижных стадий, я бы даже сказал, пластичная и танцевальная. Дополняем необходимым и замешиваем тесто. Ложка послужит нам хорошую службу, но только пока масса не приобретет хотя бы относительную однородность, затем в жаркий танец снова вступают руки. Мягкая упругость, почти податливость. Разве она не напоминает нежное тело? Тепло молока и ваших рук позволяют ему оставаться живым. Мы проникаем внутрь, - и Себастьян внедряет в разминаемую полусферу указательные пальцы. - Оно немного сопротивляется, но его тепло такое зовущее, плотный обхват такой многообещающий. Оно уже поглотило и не желает отпускать. При попытке вырваться, оно последует за нами, притягивая и согревая сильнее. Податливое, но упругое. Оно льнет к рукам и шероховато трется о пальцы….
И мысли Барда ускользали куда-то совсем не туда…. Нет, конечно, он думал именно о теплой упругости, обхватившей, но не выпускающей…… о шероховатом движении…. И ему самому становилось тепло… Пальцы демона заставляли его персты исследовать сдобные недра сотворенного теста.
- Муку можно заменить маслом, - ворковал над ухом искуситель. - Всего несколько капель……
Маленькие желтоватые кусочки сливочного лакомства легли на разгоряченные ладони. Несколько движений и руки покрыла влага. Только подушечками пальцев Михаэлис позволил обучаемому разнести жировую смазку по изгибам, складочкам и выпуклостям. Пальцы исследуют кожу, а тело подрагивает от двойного удовольствия взаимного ощущения. Один скользит вдоль боковых поверхностей своих собратьев другой руки, то опускаясь, то взбираясь на их жаждущие его прикосновений вершины. Затем, немного покружив в середине ладони, уже любопытный исследователь, вычерчивая лучики, взлетает по серединным частям, одаривая их острым ощущением одной вибрирующей линии. Подобными дразнящими движениями была доведена до высокого предела чувствительности и вторая рука.
Для того, что бы персты были окутаны скользким покровом наиболее полно, пять тонких подвижных конечностей, собравшись вместе, движутся вверх и вниз, одаривая объятьями каждого из своих сотоварищей по второй руке. Это действо совсем уводит повара от мыслей о кулинарии в иную еще более сладостную область. Так умело и настойчиво пробуждаемое тело начинает откликаться. Кровь быстрее бежит по жилам, порой даже изливаясь на плохо бритых щеках скромным румянцем. Действия дворецкого кажутся странными……. намекающими…. побуждающими……. Но еще более странно, что Бард втягивается в эту игру, и ему совершенно не хочется ее прекращать, хотя возможно это было бы и самым верным…. А с другой стороны, в действительности ничего необычного не происходит…. Они просто вместе готовят десерт…... Пусть даже и плотно прижавшись друг к другу, и это только потому, что Себастьян сейчас делает все его руками, ни на мгновение не выпуская их из шелкового плена… Мысли, чувства и разогреваемая кровь стекают в одну пульсирующую желанием точку. Слишком близкое нахождение стола начинает мешать наливающейся трепетом плоти, и повар немного отодвигается назад, от чего еще крепче прижимается к подтянутому, напряженному телу Михаэлиса, но тот немного отступает, давая пробуждающемуся требуемую свободу.
Хочет ли обучаемый знать, что ожидает его в конце, или он просто плывет по уносящему его дразнящему предвкушению? «Не мыслить, но чувствовать», - советуют все движения демона, и Бард поддается. Слишком блаженно и невинно все это выглядит на первый взгляд.
Руки подготовлены. Тесто выложено на стол.
- Прежде чем начать наш танец, займем соответствующую исходную позицию, - предлагает Себастьян. - Отступить, - и, сжав торс Барда локтями, дворецкий потянул его немного на себя. - И изящный наклон…. Правая нога немного вперед….
Кулинарный боец пытается выполнить требуемое, от чего соприкосновение на сгибе становится более тесным, чего, несомненно, и добивался демон.
- Итак, смелее вперед, - командует искуситель.
Мягкий толчок. Толчок теста. Толчок тела. Руки тянутся, разминая пружинящую поверхность. Тела движутся в ритме работы кистей, отдавая рукам всю силу своей инерции. Руки сходятся и расходятся. Обнимая и обминая. Погружаясь, пробивая ход и закрывая врата, снова продавливая….Когда Бардрой начинает уверенно поддерживать заданный темп, Себастьян уменьшает прикладываемые к торсу повара усилия, но тот продолжает с легким нажимом задевать предусмотрительно разложенное на краю стола полотенце, смутно догадываясь о его предназначении. Такого сопряжения достаточно, что бы робко поднимающая голову, страсть получила разжигающее ее непосредственное трение.
Демон подтягивает желтоватую полусферу почти к самому краю, и сильнее выглядывает из-за головы Барда, от чего его смоляные волосы, проскальзывают по щеке повара, принося с собой какой-то тонкий, но жгучий аромат…. Несколько загадочных пассов руками над изменяемой субстанцией…. Кисти работают так близко и умело, что каждое быстрое движение помогает, стремящейся вверх, плоти преодолеть сопротивление одежды и занять вертикальное положение, но при этом Себастьян всего лишь проверил, достаточно ли приобретенной тестом упругости для завершения этого этапа. Наиболее подходящая для полного восприятия красоты движения позиция только занята, и кухмистер семейства Фантомхайв невольно думает, что так и не успеет воспользоваться ее преимуществом.
- Еще немного, - роняет Себастьян, словно прочитав его сокровенные мысли.
Тесто возвращено на исходное место. Совместный танец продолжен. Теперь его жар и внутренняя напряженная сила были сравнимы с быстрым течением вальса. Движение затягивало, и тело не желало останавливаться, оно видело сладостную цель, оно стремилось к ней. Вперед и вперед! Горячие волны приливают и бьются о самые чувствительные грани плоти, отзываясь все более разгорающейся трепетной жаждой. Но начинающий дурманить танец прекращается.