- О хэй о тораруна рондэро тарэру. О хэй о тораруна рондэро тарэру, - тихо и горячо шептал Алоис заветные слова вызова.
От их произнесения ему одновременно становилось и сладостно, и жутко. Он придет на его зов. Конечно же, придет, как уже приходил не раз, но теперь он придет, что бы навсегда остаться с ним. Его личный демон!
Алоис все решил. Все свершится сегодня. Его старая жизнь закончится именно сегодня.
За окном уже темно. Прикосновение к стеклу приятно холодит его пылающий лоб.
Он чувствует появление демона. Являясь из глубин Ада, тот приносит юному будущему графу темный жар Преисподней.
Душа, потерявшего всех близких, была пустой и холодной. Она не находила сил жить. Она медленно угасала, лишь слегка волнуемая потребностями тела. Ее окружала и пожирала тьма отчаянья. Но явился Он, и придал ей новых сил, влил в нее иную тьму, такую горячую, искрящуюся, живую! Тьму желающую гореть и испепелять, раздирать и сверкать! Он приходил, и с ним приходила жизнь, ее вкус, ее смысл, ее предназначение! Пусть даже такое страшное, как насытить неутолимую жажду демона! Главное, что до того ненужные никому, даже самому Алоису, жизнь и душа, обретали для кого-то неподдельную ценность! Этот демон поработил его так быстро и так просто, лишь дав почувствовать ему страсть своего желания!
Транси видит отражение его очертаний в окне. Радость мгновенно расцветает на его лице.
- Клод! – восклицает он, оборачиваясь.
Кланяясь, Фаустус делает ему знак говорить тише.
- Ты все еще в мундире? – удивляется Алоис.
- Официально я ведь еще не принят в качестве вашего дворецкого.
- Да, это все этот гадкий старик. Но теперь этому придет конец! Его власти придет конец. Я так хочу. И здесь больше никого не будет. Только мы с тобой. Все здесь будет моим! – и юный Транси закружился по комнате. - Я ведь теперь Алоис Транси. Его сын и наследник. Я дворянин, - он остановился и стал серьезен, - а как дворянин, я в первую очередь должен думать о своей чести. Моя честь запятнана, и я должен смыть это оскорбление кровью. Его поганой кровью.
- Я жду только вашего приказа, господин, - предупредил Клод.
- Слуги… – в задумчивости замирает Алоис, – они могут услышать… они могут помешать…
- Один ваш приказ, и никто из них не останется в живых.
Господин испытывающе посмотрел на своего демона. Совершенно бесстрастное лицо. Вот так просто…. Одним приказом оборвать несколько десятков жизней…
- Да. Я приказываю. Убей их всех, - и в детских глазах сверкает холодный металл жестокости. - Они все знали, что происходит, но никто даже не попытался что-нибудь сделать!
- Слушаюсь, мой господин.
Предупредительный стук в дверь. Алоис делает демону знак уйти, и тот скрывается в неосвещенном углу комнаты, перерождаясь во мрак.
- Войдите.
- Юный господин, господин граф зовет вас.
- Непременно иду, - расплывается наследник в странной улыбке.

Отвратительная спальня. Отвратительный цвет! Ужасные стены, ковер! Проклятое ложе! Мерзкие картины и зеркала! Даже запах! Роскошь и золото! И отвратительный старик! Сегодня всему этому наступит конец.
Старый граф, развалившись на постели, ждет своего юного любовника.
Он не должен себя выдать. Все начнется, как обычно.
- Добрый вечер, папочка, – протягивает Алоис льстивым голоском.
- Иди ко мне, мой мальчик, - гадко улыбается сластолюбец. - Ты хорошо вел себя сегодня. Ты заслужил горячий леденец, а возможно, потом мы с тобой поиграет в лошадку. Устроим скачку на диком жеребце, и ты споешь мне своим милым голоском о том, как рад, что я с тобой. Иди же ко мне.
В похотливом взгляде нетерпение. Он распахивает свой халат, расстегивает брюки и позволяет дряблой обнаженности выглянуть из-под одежды. Напряжение еще не налило плоть.
- Ведь ты хочешь отведать этот аппетитный леденец? Жизнь ребенка не мыслима без сладостей.
- Да, папочка. Я весь день мечтал об этом, - и будущий наследник облизывает губы, подтверждая свое огромное желание.
- Ну, иди же, - растлитель удобнее устраивается на подушках. Стареющему телу нужно слишком много, что бы достичь требуемой стадии возбуждения, но Алоис прекрасно знает, чего от него ждут, и что нужно делать.
Он забирается на кровать со стороны ног Транси и начинает медленно ползти, чувственно покусывая губы, заставляя их краснеть и припухать. Дыхание старого развратника учащается, он сильнее распахивает халат, демонстрируя своему протеже объект для нестерпимо желанных лобзаний во всей дряблой красе. Достигнув примерно середины бедра старого растлителя, юный Транси сильнее стягивает с него брюки, что бы высвободить себе больше пространства для ласк. Горячий влажный язык начинает продвигаться вперед по рыхлой волосатой ноге. Грубая растительность неприятно забивает рот, провоцируя спазматическое удушье, но Алоис будет терпеть до конца, пока не достигнет своей главной цели. Старик нетерпеливо посапывает и отвратительно скалится в предвкушении нежных ласк юных уст. Достигнув пытающейся приподняться вверх плоти, Алоис приближает к ней губы, но в сантиметре от нее замирает, поднимает на изнывающего от желания графа глаза и обольстительно выдыхает:
- Мне так хочется заставить и вас, папочка, спеть что-нибудь прелестное.
- Давай же, гаденыш, - отзывается Транси, - возьми его.
- Обещайте спеть. Это для меня будет лучшая награда за труды, - игриво произносит юный любовник.
- Ну что же, попробуй заставить меня стонать, - и граф тянет руку, что бы вцепившись в золотистые волосы, заставить мальчишку, наконец, перейти к делу.
- Лучше кричать, - скривил губы Алоис.
Он уворачивается, выхватывает из-за пазухи приготовленный нож и всаживает его Транси в низ живота. От перенапряжения рука дрогнула, и удар прошел вскользь... И граф действительно кричит. Обезумевшими глазами смотрит на торчащую из его тела рукоять, а потом вспыхивает лютой злобой:
- Гаденыш! Что ты сделал!? Я убью тебя, мерзкое отродье!
Он кидается на Алоиса, но тот успевает соскользнуть с шелковых простыней на пол.
- Не убежишь! – в неистовом гневе ревет раненый зверь, выдергивая и отшвыривая нож. - Я разорву тебя на части!
- Клод! – восклицает будущий граф, вскакивая.
Цепкие ручищи взбешенного Транси уже тянутся к его шеи. Пощады не будет. И юному телу не совладать с хоть и дряхлеющим, но еще достаточно сильным мужчиной.
- Клод! – еще более отчаянно зовет Алоис.
- Уничтожу! Разорву!
Черной стремительной лавиной тянущегося к своей жертве сметает и отбрасывает обратно на кровать, вдавливая так, что он не может не пошевелиться, ни кричать. Только остановившись, явившийся позволяет человеческим глазам различить себя. Демон упирается коленом правой ноги в грудь поверженного, не давая ему подняться, правая рука пережимает горло, а левая занесла золотой нож.
- Не убивай его, Клод! Не сейчас! – вмешался юный наследник.
- Что прикажете с ним сделать? – интересуется призванный нечистый.
- Свяжи ему руки и привяжи к кровати. Вот этим, - и Алоис бросает Клоду пояс от своего шелкового халата.
Демон выполняет приказ четко и быстро, продолжая попирать грудь пленника ногой. Немного придя в себя, тот начинает реветь и извиваться:
- Как вы смеете?! Я уничтожу вас! Сотру с лица земли! Никто не смеет так обращаться с графом Транси! Слуги! Ко мне! На помощь! Убить их! Убить! Где вы, ленивые олухи?! Негодная челядь! А вам это с рук не сойдет! Я тебя в порошок сотру, грязный выродок!
- Клод, - усмехается Алоис, - он, конечно, забавно корчится, но привяжи ему и ноги тоже.
На этот раз путами послужил пояс самого Транси. Даже почти обездвиженный граф продолжал бушевать, безудержно изрыгая проклятья, ругательства и угрозы. Его юный протеже все шире расплывался в хищной улыбке.
- Какой ты сейчас забавный, папочка! – восклицает он. - Давай поиграем! Ведь мы так мало времени проводили вдвоем, да и то, большую часть ты бессовестно спал, изможденный своими жалкими трепыханиями, - с этими словами Алоис взобрался на извивающегося графа. - Ты так любил поиздеваться надо мной…
- Щенок! – ревет Транси в бессильной ярости и пытается сбросить с себя этого еще так недавно желанного юнца.
- Успокой его, Клод, но только так, что бы он остался в сознании. Мы же должны поиграть. Только теперь правила в этой игре будут мои.
Рука демона снова оказывается на горле жертвы.
- Советую перестать сопротивляться, - заявляет нечистый, сжимая стальные пальцы. - Перекрыть вам дыхание и даже сломать шею для меня не представляет никакого труда.
Старик только хрипит в ответ и начинает судорожно хватать воздух.
- Не переусердствуй, Клод. Он мне еще нужен, - бросает демону Алоис и пытается сам ослабить его хватку. - Папочка ведь все понял, не так ли? – умильно произносит он, глядя на кипящего ненавистью растлителя. - Он не будет сопротивляться больше, чем следует. Знаешь, папочка, я давно хотел признаться, что ненавижу тебя. Ты ведь тоже меня ненавидишь, и чем больше хочешь, тем сильнее ненавидишь. Пришло время разорвать наши кровные узы. Я устал от тебя. Твое смердящее старостью и похотью тело уже довольно измучило меня. Я хочу свободы. Хочу независимости. Я хочу все, что у тебя есть. Я это по праву заслужил. Я ведь твой любимый сын, не так ли, папочка? Причем сын единственный. Законный наследник. Бумаги подписаны, и ты теперь мне не нужен. Вот только я хочу напоследок поиграть с тобой, что бы лучше запомнить последние минуты перед расставанием.
- Ты обезумевший, дикий щенок, - шипит ему в лицо граф. - Ты ничего не получишь. Никто тебе этого не позволит. Слуги! – вдруг начинает кричать пленник во всю силу легких. - Ко мне! Ко мне! На помощь! Слуги! Ко мне!
- Мертвые не отвечают живым, - с издевкой бросает Алоис.
Транси замолкает на мгновение, осмысливая услышанное.
- Я тебе не верю, гаденыш, - оскаливается растлитель, - ты не мог их всех….
- Я не мог, - соглашается его юный любовник. - А вот он смог, - кивает золотоволосая голова в сторону равнодушно стоящего возле кровати демона.
- Чушь! Вы оба за все поплатитесь! Я размозжу вам головы! Я вырву ваши гадкие сердца! Вам не жить! Тому, кто посмел оскорбить род Транси, не жить!
- Ты слишком громко кричишь, папочка. Может быть, мне вырезать тебе язык? - Алоис протягивает к Клоду руку и тот вкладывает в нее еще один нож.- Тогда ты станешь поспокойнее, - и лезвие скользить по щеке графа, того пробирает дрожь.
Жуткий страх начинает овладевать его растленной душой. Этот страх столь смертельно холоден, что он тушит гнев и ярость, заставляя в полной мере осознать обреченность своего положения. Перед этим страхом неизбежной гибели отступает даже боль от первой раны.
- Теперь я вижу, ты действительно все понял, папочка, - мурлычет юный мучитель, заметив на лице графа долгожданный ужас. - Нет, пожалуй, я не буду вырывать тебе язык. Мне еще хочется послушать твои мольбы о прощении. Зато я обращу свое внимание на твои глаза. Маленькие свинячьи глазки! И ты еще смел думать, что они хоть чем-то лучше моих! Тебе не понравился цвет моих глаз, а мне твои очень нравятся. Так нравятся, что я оставляю их себе на память! – нож стал царапать кожу под левым веком.
- Не надо… - еще сильнее затрясся Транси.
- Уговорил, - весело отозвался Алоис и всадил нож в глазное яблоко.
Пальцы демона впились ему в руку, не давая ей опуститься ниже. Издав оглушительный вопль, истязаемый заметался по кровати, насколько это позволяли шелковые путы, так что юный наследник едва не свалился с него.
- Почему, Клод? Ты пожалел этого жирного борова?
- Проникни лезвие еще чуть глубже, и он бы скончался. Не думаю, что для вас это был бы желанный исход. Однако прошу простить меня за это дерзкое вмешательство, - и нечистый разжал пальцы.
- Ты прав, если бы игра так быстро завершилась, я был бы недоволен. Видишь, папочка, какой он у меня добрый, он спас тебя.
Транси надрывно дышал, брызгая слюной.
- Выродок! Грязный выродок! Я с самого начала понял, что такой выродок, как ты достоин только помойки!
- Но это не помешало тебе затащить меня в свою смрадную постель! – и Алоис бьет старика по раненной глазнице, стекловидное тело глаза разбрызгивается и течет по бледной щеке, словно слеза. - Не плачь, папочка, я оставлю тебе второй глаз. Он так приятно расширен от ужаса, что я не могу отказать себе в удовольствии смотреть в него время от времени.
Но Транси не слышит его, корчась от боли.
- Сегодня я уготовил тебе смерть, - продолжает монолог лже сын, - смерть на этом самом ложе. И я даже завидую тебе. Ты умрешь здесь всего один раз, а я умирал здесь множество… каждый раз, когда ты вонзался в меня своей старческой похотью. Умирал, но продолжал жить и терпеть. Знаешь ли ты, что такое жизнь без жизни?! Она отбирает у тела душу и крадет душу у тела! – кричал будущий наследник в лицо растлителю. - Разрывает на части, которые никогда не срастутся! Ты думаешь, ты что-то знаешь о боли?! О настоящей боли, низвергающей в беспредельный мрак?! Ничего! Ты ничего не знаешь! Развращенный, зажравшийся старикашка! Но сегодня великий день! День просветления! И я покажу тебе, что такое всепоглощающая боль!
Алоис соскакивает с графа.
- Клод! Мне нужен огонь! Мне нужен факел!
Демон быстро пробегает по комнате взглядом в поисках чего-нибудь подходящего. За полминуты у стоявшего в углу стула выломана ножка, намотана полоса, оторванная от простыни, ткань смочена в стоящих на столике духах, сооруженное передано господину, приказ выполнен. Юный наследник подносит факел к свечам, и он вспыхивает. Алоиса передергивает, он боится огня, глубинно и почти безотчетно, возможно это из-за произошедшего в деревне… сейчас не время размышлять и сомневаться! Он хочет сделать это именно так и он это сделает! Будущий граф подносит факел к босым ступням Транси. Огонь нестерпимо ласкает кожу. Алоис заливается звонким смехом.
- Не надо! Прекрати! Довольно! – а потом боль становится столь ужасной, что вопящего от истязания тела не хватает на членораздельные слова.
В воздухе начинает отвратительно пахнуть паленым мясом! Граф судорожно извивается на кровати, пытаясь убрать терзаемые конечности. Огонь перекидывается на связывающий его пояс. Загоревшаяся ткань прожигает кожу ног, но и освобождает их, разорвавшись. Транси начинает биться еще более судорожно, поджимая ноги к груди. Изможденные легкие исторгают сухие хрипы. По щеке струится кровь.
- Вижу, тебе не нравится огненная пляска, папочка. Жаль, а я подумал, что хорошо бы поджечь эту отвратительную кровать со всех сторон, и оставить тебя на ней. Правда, для этого тебя придется к ней приковать…. Как костер инквизиции! - восторженно восклицает будущий граф. - Он очистит тебя, как костер инквизиции! Огонь очищения! Мы очистим тебе, папочка, от всей скверны, в который ты погряз! И отпустим твою очистившуюся душу на свободу! Так ведь, Клод?
- Как пожелаете, мой господин.
- Я желаю, что бы нам с папочкой было весело! Ты спляшешь для меня на костре, папочка?
- Пощади…., - хрипло выдавливает старик.
- Что? Повтори, что ты сказал?
- Пощади, - громче и четче повторяет Транси. - Умоляю тебя, Алоис… Джим…. Мальчик мой… только пощади. Довольно. Я уже за все наказан. Отпусти меня. Я все отдам тебе. Все… только отпусти… не мучай больше… я больше… не могу…. Пощади…
- Пощадить? Я удивлен, что ты знаешь это слово. А ты когда-нибудь сам, папочка, хоть раз в жизни кого-нибудь пощадил? Какого-нибудь невинного, беззащитного, бедного мальчика? Мы все были для тебя только грязью, или инструментом для мерзких услад! А теперь ты молишь о пощаде? Ты не заслужил ее! Ты заслужил только смерти! Жестокой! И неотвратимой! Но ты не умолкай! Говори, проси, умоляй, возможно, тогда я буду мучить тебя чуть меньше. Возможно. А возможно и нет!
Алоис бросает факел на простыню. Пламя быстро разбегается во все стороны, превращая постель в костер. Огонь добирается до привязанного. Пытаясь избежать соприкосновения с пылающими языками, граф вжимается в спинку кровати, задирает ноги, старается влезть на деревянное изголовье, упавшие ниже колен брюки, сковывают его движения… все это немало веселит его юного любовника. Но все сильнее полыхающий огонь пугает и Алоиса, он пятится, пока не упирается в кресло. Крупная дрожь пробирает юное тело. Страх вибрирует в нем. Страх перед огнем. Ему самому становится невыносимо жутко. Еще немного и пламя вырвется из под контроля! Тогда его уже не остановить! Оно охватит все и поглотит! Как тогда! Будущий граф, хватается за голову, и, до боли зажмурив глаза, кричит:
- Клод! Прекрати это! Прекрати!
Огонь погашен в один миг. Алоис, в изнеможении падает в кресло, судорожно дыша.
Обнаружив, что пламя успело добраться до удерживающего его шелкового пояса, Транси оборвал привязь и кинулся к двери в безумной надежде спастись.
- Остановить! – бросает приказ демону уже немного совладавший с собой юный наследник.
Клод перемещается к двери с быстротой молнии и загораживает ее от алчущего спасения.
- Прочь! – ревет рвущийся на свободу и пытается вступить в схватку с нечистым.
Клод отбрасывает его к противоположной стене. После удара грузное тело обмякает и сползает на пол.
– Я хочу продолжить игру! - раздраженный проявлением неуместной слабости заявляет наследник Транси. - Папочка обещал мне поиграть в лошадку. Только теперь быть лошадкой его черед. И как скакуну ему полагается уздечка. Думаю, шелковый портьерный шнур как раз подойдет. Займись этим, Клод.
Оставив бесчувственного заботам своего демона, Алоис принялся за не менее занятное дело – подготовку беговой дорожки. Он собрал все расставленные по спальне и двум соседним комнатам вазы, статуэтка, тарелки, зеркала, графины с водой. Установив раздобытые сокровища вокруг кресла, он принялся крушить их погасшим факелом. Звон бьющегося стекла выдернул старого Транси из небытия. Осознав, что находится в руках Клода, он снова попытался вступить с ним в единоборство, но был вжат в стену без малейшей надежды на высвобождение. Паучий демон крепко держал свою трепыхающуюся жертву.
- Почему ты служишь этому безродному щенку? – хрипит старый развратник. - Что он тебе наобещал? У него ничего нет. Абсолютно ничего, кроме его гадкой душонки. Чего и сколько бы он тебе не пообещал, я дам больше. Гораздо больше. В десять! В двадцать! В сто раз больше! Только отпусти меня! Неужели вы не понимаете, что вас за это ждет!? Я высокородный дворянин! Вам обоим дорога на плаху, даже если вы меня не убьете! Соглашайтесь! И я отдам вам деньги немедленно! Сколько ни попросите!
Юный наследник слышит этот горячий монолог и замирает, не поворачиваясь к говорящим.
Что же выберет его демон? Предаст ли? Польстится ли на лживые отчаянные обещания? Нужна ли ему будет душа это растлителя больше чем его, Алоиса? Руки задрожали. Ему стало до боли жутко, что его предадут, покинут, снова оставят одного…..! И тогда уж лучше смерть от руки его милого демона, чем опять такая пустая мертвая жизнь!
- У меня уже есть господин, - равнодушно отвечает Клод, - иной мне не нужен.
Всего одна холодно брошенная фраза, но, сколько бурной радости она вызвала во вдруг затосковавшем сердце!
«Клод! Ты мой! Только мой, Клод!» - счастливо засверкало в буйном разуме и хлынуло новым приступом веселости.
– Добро пожаловать на арену! – радостно объявил Алоис, указывая на выложенный им из осколков путь. - Ты ведь так любил все эти дорогие безделушки, так ведь, папочка? - умильно зазвучал издевающийся голосок. - Теперь они станут еще дороже, они окрасятся твоей бесценной кровью, они будут впиваться тебе в руки и ноги, и ты будешь веселее скакать! Правда, здорово!? Как видишь мне твое добро не очень-то нужно. Оставляю его за тобой. Потешься им напоследок. Клод, веди его сюда. Папочка, придется тебе встать на четвереньки и подставить мне спинку. Нам будет очень весело! Обещаю! Во всяком случае, мне!
- Это переходит всякие границы! Алоис, ты просто безумец! - рычал граф. - Я больше не намерен терпеть все эти издевательства! Ты хочешь меня убить - убей, но прекрати издеваться!
- Какое же это издевательство? Это еще только игра, папочка. Покатай же меня, как в детстве! Ах, прости, я забыл, тебя же не было в моем детстве! Значит, мы наверстаем его сейчас! На колени! - и юный любовник потянул за шнур, ловко опутавший лицо и шею старого графа.
Клод ослабил хватку, и Транси опять попытался этим воспользоваться. Сильный удар обрушил его на пол. Кровотечение из обеих ран возобновляется с новой силой.
- Вставай, папочка, вставай! - тянет графа за шнур Алоис. - Пришла пора поиграть!