*На главную страницу*

 
· Личные сообщения· Новые сообщения ·

· Участники · Правила форума · Поиск · RSS ·


  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Народное.. » Фанфики » Родной чужой
Родной чужой
Genso_OkamiДата: Суббота, 07.01.2012, 00:37 | Сообщение # 1
Монарх
Группа: Администраторы
Сообщений: 2248
Статус: Offline
Пейринг: Канда/Аллен
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романтика
В конечном счёте, всё возвращалось к тому
невысказанному обещанию, которое он дал.

Меньше беспокоиться о любви, чем Канда, просто невозможно. Да и ненависть была лишь на самую малость более достойной того, чтобы ей себя обременять. Эмоции всегда являлись бесполезным грузом, который, тем не менее, ему приходилось терпеть, потому что Канда был человеком. Будь возможность всё переиначить, он исполнял бы только воинский долг, а человечность всю эту - к чёрту.

Но, к несчастью, изменить это было нельзя, следовательно, он не мог избежать ни раздражения, ни гнева, ни боли, ни радости, ни всех остальных бестолковых ощущений, которые делали сложное положение дел ещё более запутанным. Когда его отправили устранить Аллена Уолкера, впервые тогда появившегося на пороге штаба, Канда стремительно спустился откуда-то с неба на глазах ошарашенного мальчишки и был даже рад тому, что его нужно убить. С самого начала было ясно, что Аллен мог заставить его что-то чувствовать. Канде было всё равно, плохие эмоции, хорошие ли... Он вообще ничего не хотел ощущать.

Разумеется, Канду в последний момент остановили, и Аллен теперь жил, действуя ему на нервы своим непрекращающимся энтузиазмом относительно вещей, которые не имели никакого значения. Это включало и чувства.

Зато Канду действительно волновали честь и сила. И поэтому Аллен так сильно его выводил из себя: парень был слаб... Никто не смеет жить с такой слабостью. Готовый завалить целую миссию ради спасения человека - ради одного лишь дурацкого и бесполезного человека!.. Он совсем не понимал высшей цели - важности, святости выполнения основного задания.

А ещё он слишком много улыбался. Но чёрт с этим.

Да, Аллен Уолкер раздражал Канду Юу даже одним своим дыханием, когда по всем меркам любое существо с такой долей слабости должно быть мёртвым. Но он не был достоин ненависти, совсем нет. Уолкер был занозой в заднице, но он не был злом и не искал в Канде врага. Поэтому смысл тратить на ненависть усилия и время совершенно отсутствовал.

Иногда он удивлялся, какую ценность Аллен видит в улыбках и прощении. Тот раздавал их всем желающим, как сладости, которые к тому же никогда не иссякали. Откуда это всё вообще взялось, весь этот свет?

Канда взял себе за правило даже не задумываться об этом, большую часть времени. Но любопытство - вещь забавная.

xxxx

Сев за стол, он собрался обедать и разложил еду с военной точностью в движениях. С палочками он обращался, словно с оружием. В общем-то, в его руках даже палочки могли легко им стать.

Он только-только приступил к еде, и, конечно же, щенок уже был тут как тут, глупо улыбаясь и спрашивая, не занято ли место напротив.

Канда просто поражался, насколько парень был туп. Если этот вопрос исходил от Аллена, то место в любом случае было бы занятым. Вне зависимости от того, собирался ли кто-нибудь туда на самом деле садиться или нет. Канда просто не собирался делить пространство стола с неудачником, недостойным жить. Особенно с чрезмерно улыбчивым неудачником. Ни. За. Что.

И, несомненно, Аллен всегда занимал это место, не обращая внимания на убийственные взгляды и прочие колкие намёки Канды. И так вот, усевшись напротив, мальчишка начинал беспрестанно болтать о полнейшей ерунде и каким-то образом умудрялся ещё и пропихивать в глотку ужасающее количество еды, не давясь.

По какой-то не выявленной причине Канда был совершенно не способен препятствовать этому голосу, сколько бы он ни старался, сколько бы восточных медитативных практик ни использовал. Эти высокие, мягкие звуки, казалось, только и были предназначены для того, чтобы вывернуть Канду наизнанку и проникнуть в самый мозг, где их, естественно, никто не ждал.

И именно таким способом Канда узнавал сотни вещей, которые не хотел знать, про Линали, про Комуи, про Лави, про Книжника, про Кроули, про Джерри, про Ривера, про Миранду и абсолютно про всех вообще, с кем Аллену когда-либо приходилось сталкиваться, и это ещё не считая самого Аллена. Может быть, Аллен даже думал, что его это интересует. Воистину идиот.

К сожалению, очень живая память Канды иногда была словно проклятие. Каждая крошечная мелочь пустой и невозможно скучной информации, которую Аллен скармливал ему в течение трапезы, аккуратно откладывалась в пространствах его памяти и оставалась в полной готовности выплыть оттуда в любой момент по первому желанию. Желания этого не возникало, но он всё равно мог ответить кому и когда угодно, что любимый цвет Линали - тёмно-синий, что любимый сорт кофе Комуи можно достать только через определённый город в южной Африке, что краска для волос Джерри включает в себя экстракт вишнёвых цветов, и что Ривер любит играть в шахматы, но фантастически неумел в этом. Благодаря бесконечному Источнику Бесполезных Пустяков Аллена Канда даже знал, что Лави тянет к нему самому чуть ли не в той мере, в которой это можно было бы назвать влечением.

Канда не был, в общем-то, уверен, что думать или делать насчёт этого, и в конце концов решил делать то, что он всегда делал - абсолютно ничего. Пусть сами с собой разбираются.

Канда просто хотел спокойно пообедать.

xxxx

Миссии были с горем пополам.

Аллен вечно бездумно мчался вперёд и делал то, что диктовали ему чувства, независимо от того, было ли это благоразумной и мудрой стратегией. Им правило сердце. Поэтому он был так слаб.

Но несмотря на это, он как-то умудрялся не погибать, что бы с ним ни случалось. Он справлялся с такими смертельными ранениями, которые, может быть, сломали бы даже Канду. И когда Аллен снова приходил в себя, он возвращался на поле боя и продолжал свою страстную, нерациональную борьбу за освобождение демонов.

Иногда он с головой бросался в самоубийственные ситуации, как будто он бессмертный, как попало разил направо и налево вне зависимости от перевеса сил, и это доводило его до состояния, когда он, окровавленный, висел на волоске от смерти. Это было глупо и бессмысленно, достаточно, чтоб заставить голову Канды трещать, если он думал об этом слишком долго.

И всё-таки... тем не менее... каким-то образом Аллен всегда побеждал и выживал в итоге, но новые шрамы продолжали появляться.

Канда ненавидел загадки. Он не мог успокоиться, пока они не были разгаданы. Загадка Аллена оседала в нём бессонницей в течение многих ночей, когда он пытался вычислить, что, чёрт возьми, заставляло Аллена действовать так безрассудно, когда лишь капелька предусмотрительности могла избавить его от всех этих ранений, порезов и последующих шрамов.

Он старался не думать о разгадке, но его собственная природа и любопытство брали своё.

Как бы негативно он ни относился к Аллену, больше половины того времени, когда Канда не спал, уходило на мысли о нём. Раздражающий парадокс, всё это.

Ходить с Алленом на миссии - просто кошмар, без сомнений.

Тем не менее, Канда должен был признать, что мало с кем ещё он бы согласился ходить на них. Разве что только с Лави. Они вдвоём не завалили ни одного задания, хотя способы достижения успеха нередко получались у них далеко не самыми традиционными. Они оба часто получали ранения и оставляли после себя чудовищную неразбериху. Но всё-таки они ни разу - никогда! - не проваливали дело. Их задания производили сенсации своим успехом, после событий как таковых, по крайней мере.

Когда Канда ходил на миссии с Алленом, ему можно было не думать о своём тыле. Как бы затруднительно положение ни было, но после того, как Аллен узнал Канду получше и стал считать товарищем, Канда всегда мог быть уверен, что Аллен обязательно явится в последнюю секунду и спасёт его задницу. Это было унизительно и бесило его каждый раз, но он не мог честно сказать, что ему не нравилось новообретённое чувство защищённости.
Доверие было для него чем-то чуждым, но, наверное, именно так это и можно охарактеризовать, думал Канда. Он верил, что Аллен всегда придёт на помощь, что бы ни случилось.

Во вселенной Канды, состоящей из чести и силы, это что-то значило.

xxxx

Когда Канда тренировался, это было обычно в одиночку.

Он находил уединённое место на тренировочных площадках, предварительно убедившись, что поблизости не шляются никакие беловолосые паразиты, и занимался до полного изнеможения.

Но частенько, отзанимавшись какое-то время, он чувствовал пару оценивающих глаз на себе. Он их игнорировал. Пусть Аллен смотрит. Может, научится чему-нибудь, той же экономии движений, например. Вряд ли, конечно, но вероятность есть. И его присутствие не так уж и раздражало Канду, пока тот молчал.

Когда ему надо было посостязаться с противником, чтобы проверить какое-нибудь новое движение, выбор неизменно падал на Аллена. Остальные были предсказуемыми, их было слишком легко сразить. Канда очень, очень хорошо делал своё дело. Комуи понимал это; за идиотским фасадом крылся очень умный человек, который превосходно знал то, что делал, каждую отдельно взятую секунду. Аллен тоже знал это, хотя и не всегда признавал. Остальные вряд ли имели понятие. Они знали, что Канда был не промах, и восхищались им, но не было в их сердцах достаточной тьмы, чтобы постигнуть всё совершенство Канды как убийцы.

И поэтому он тренировался с Алленом. Не было беспокойства, что он его просто сокрушит, не было причин сбавлять обороты. Аллен прямо принимал его атаки, с уверенным взглядом и пламенным энтузиазмом. Канда мог хорошенько отколошматить его всем, что попадалось под руку, и всё равно в конце дня Аллен бы счастливо улыбнулся и поклонился ему, благодаря за новый опыт. Почти всегда эти тренировки доводили до крови, обычно со стороны Аллена, но его раны быстро заживали. Не так быстро, как у Канды, но Канда-то всё равно жульничал.

И опять тут было это доверие. Он знал, что не может убить Аллена в состязании, потому что Аллен бы никогда этого не позволил.

Ну, однажды он попробовал посостязаться с Линали. Она была без сознания последующие три дня, и Комуи чуть башку ему за это не оторвал.

Драки с Лави удовлетворения тоже не приносили, потому что Лави отказывался ранить его. Он всегда отступал в решающий момент, а потом всем видом выражал обиду, словно его предали, если Канда как раз не отступал. Не было смысла что-то объяснять или оправдываться, и Канда этого не делал, но он уже больше никогда не тренировался с Лави, если в этом не было острейшей необходимости.

Кроули был лишь немногим лучше. Он дрался в полную силу, но если внезапно совесть обрушивалась на него во время битвы, он падал на колени и выл, прося прощение за нанесённые раны.

Канду не волновала карма.

Аллен не боялся ранить его.

Состязание было единственным способом, который мог обусловить ему нечто похожее на отношения с кем-то - пусть и таких лаконичных. У дерущегося человека с соперником всегда возникает какая-то тонкая связь, и Канда хорошо ощущал действие этого правила. Это было словно на каком-то высшем нематериальном уровне, хотя, наверное, все же ближе к острой уверенности. Он слышал каждый вздох Аллена, мог предсказать каждый удар его сердца и чувствовал их движения как единое целое. Получалась какая-то особая, тесная связь, поэтому Канда старался её избегать, тренируясь как можно больше только в одиночестве. Близость была не для него.

А потом они лежали оба на земле, тяжело дыша, и их руки и бёдра почти соприкасались. Канда не обращал на это внимания, потому что это был только элемент битвы.

Ему было всё равно, как к этому относился Аллен - он мог думать что хотел, и это Канды не касалось. Он был там для того, чтобы усовершенствовать себя и стать более сильным воином, чем прежде.

Давным-давно он принял решение, что никому никогда не поведает свои причины сражаться.

Как ни странно, никто и не спрашивал. Он предполагал, что уж Аллен-то точно будет бесконечно таскаться за ним, выпытывая ответы. Но Аллен избегал этой темы, как будто думая, что она всколыхнёт что-то глубинное и горькое, о чём Канде было бы больно вспоминать.

Бред, конечно. Ничего такого в этом не было.

Ему просто было нечего больше делать... И не было причины не отдаться этому с головой.

Его семья давно была на том свете, и он не позволял себе слишком много тревожиться из-за этого. Они-то, в конце концов, о нём не тревожились. Никаких обязательств не было.

Но зато с ним всегда была Чистая Сила, пульсирующая в его венах, молящая о выходе наружу, но раньше он не знал, что это. Экзорцисты всё расставили на свои места, когда нашли его. И с тех пор для него не было лучшего занятия... И он пошёл по тому пути, по которому его повёл зов силы. И это оказался путь Экзорциста – убивать демонов Акума, чтобы освободить их. Канде было всё равно, так как было чем заняться, на чём сконцентрироваться. Его вселенная из чести и силы должна был вращаться вокруг чего-нибудь, и Экзорцизм был наиболее весомым гравитационным центром из всех. И раз он вошёл в эту реку, та самая честь и не позволит ему бросить всё на полпути ради чего-то ещё.

По какой-то причине ему казалось, что Аллен понимает это и не ожидает от него ничего другого, кроме как быть тем, кем Канда является. Даже несмотря на его шутливые причитания.

Канда верил, что Аллен никогда не попытается его изменить. Тот мог, к примеру, пару раз пихнуть его по какому-нибудь поводу и уж точно желал, чтобы Канда научился лучше ладить со всеми, но он никогда на самом деле не ожидал от него ничего особого и не пытался серьёзно заставить его измениться.

Канда ценил это в своей безмолвной, невпечатлительной манере.

xxxx

А потом случилась эта миссия... И невысказанное обещание.

Это был такой тип задания, с которого их назад не ждали. Когда они отплывали от гавани, Канда практически слышал похоронные мероприятия: звонящие колокола и низкий голос священника, зачитывающего сухие и напыщенные панегирики в их честь.

Если бы Аллен был рядом вместо того, чтобы выздоравливать от последних на тот момент ранений и ушибов, его смешное, оптимистичное лицо светилось бы фразой "Мы победим!"

Когда всё пошло под откос, в голове Канды промелькнула мысль, что если бы только Аллен был с ними, Линали бы не пришлось сражаться и проигрывать/выигрывать/и т.д. Аллен просто победил бы врага, смеясь над своими ранами, напрягая тело до предела, чтобы их защитить, но он обязательно справился бы под конец. Всё вышло бы хорошо, если бы Аллен был там. Если бы он…

Канда резко захлопнул мысленную дверь на этом моменте, потому что он, пожалуй, ничего не презирал сильнее того, когда полагаются на других людей. А это о чём-то говорило.

Они тогда добрались до конечного пункта их цели. Много людей погибло ради того, чтобы это получилось... Канде не было дела до этих людей, но это отбрасывало тень на его честь: он не защитил тех, кто пожертвовал жизнями ради достижения его цели.

И когда чуть позже ему пришлось пожертвовать и своей жизнью, восполнив таким образом долг, он вовсе не возражал. Смерть его не пугала. Он почти жаждал её.

И конечно же, Аллену надо было взяться откуда-то и всё испортить.

Обещай, что ты вернёшься. Обещай, что ты выживешь.

У него не было причин обещать, как и не было причин отказывать, и он ничего не ответил. Он знал, что Аллен воспримет это как согласие, потому что Аллен был действительно настолько глуп. Он знал, поэтому ничего не сказал - и таким образом пообещал.

Выживание теперь стало делом чести. Враг был сильнее его, несмотря на все тренировки и усилия... и что? Аллен постоянно сталкивался с врагами в три, в четыре, в пять раз сильнее его, и выживал благодаря только чувству. Не всё, в самом деле, зависело от силы, как бы Канда ни ненавидел эту мысль. Скин был сильнее его. Но это не значило, что Канда позволил бы ему победить.

Пришло время испробовать тактику Аллена.

Канда отчаянно кинулся в битву, позволяя ранить себя, если это постепенно вело к победе. К удивлению Канды, импульсивность и несдержанность были бодрящими. Смерть притаилась за углом, что бы он ни делал, а раз он знал, где она, почему бы не подойти ещё чуть ближе, ради победы? Не то чтобы смерть была пугающей, нет. Канда был лишь неприятным на вкус персонажем, которого следовало избегать как можно дольше.

Он сражался с ноевским отродьем, как только мог. До этого он не смел выпускать столько неукротимой энергии наружу. Он даже не догадывался раньше, сколько её покоится внутри, пока не дал ей полную свободу.

Смерть подкралась очень, очень близко. Достаточно близко, чтобы обернуть холодные белые пальцы вокруг его щеки и упрашивать, шепча в ухо. Канда отказывался уходить.

Всё возвращалось к невысказанному обещанию. Не потому, что он любил Аллена или тот ему слишком нравился. Канда ему просто доверял.

И к тому же, обещание есть обещание - честь не позволит его сломать.

xxxx

Первое, что он услышал, проснувшись, - дыхание Аллена.

По какой-то причине слух Канды мог различать его. Аллен словно ценил каждый глоток воздуха, каждый вдох, проскальзывающий через его губы или ноздри. Каждая крупица кислорода была ему дорога, каждая секунда существования, дарованная высшей силой, в которую Канда не верил.

Он не знал, когда Аллен появился в крепости Графа в Японии. Но он знал, что всё произошло в нужное время, чтобы спасти ему жизнь, чтобы спасти положение.

В последний миг - но он был там.

Канда не доверял людям, но в Аллена он верил. Тот всегда, всегда вернётся за ним, хотел бы сам Канда того или нет. Это была какая-то форма чести, какая-то форма силы, хотя Канде потребовались месяцы, чтобы это осознать.

Он с трудом повернул голову на бок, ощущая разбитость тела с каждым вдохом. Рядом был Аллен - в глубоком сне, а его голова покоилась на тонких руках. Совсем близко от Канды, но без страха. Он, может быть, целыми днями находился там, ожидая пробуждения Канды.

Канда знал, что Аллену он не особо нравился. Хотя все остальные ему очень даже нравились. И всё-таки он был тут, у койки Канды, молясь за его выздоровление даже в бессознательном от усталости состоянии.

То, что Аллен был там, а Канда был жив, значило, что они победили. И что Граф с семьёй были мертвы или прятались где-то, бессильные. Он не был удивлён. Даже когда чувствовал, что Скин погибает, и когда его самого начала накрывать умертвляющая бессознательность. Он никогда не боялся, что война будет проиграна, хотя битва пошла наперекосяк. В его меркнущих ощущениях не было ни единого сомнения, что Аллен придёт как раз вовремя, чтобы всех спасти; может быть почти слишком поздно, но всё ещё вовремя.

Канда никогда не был религиозен. Для него была разница между верой и доверием. Он доверял Аллену, потому что Аллен доказал, что он этого достоин, хотя сам по себе он был до невозможности раздражающим.

Вера появилась позже, когда Скин добил его до того состояния, в котором Канду к миру живых привязывала лишь едва уловимая, мучительно натянутая нить чистой силы воли. И тогда родилась вера.
Аллен никак не мог быть там. Он был разбит и почти при смерти. Потребовались бы месяцы, чтоб выйти из этого состояния. Логически, Аллен совершенно никак не мог успеть вовремя, чтобы спасти их.

У Канды была вера - необоснованная, неустойчивая вера - что Аллен появится. Он просто знал Аллена.

И конечно, когда настал самый важный момент, а жизнь балансировала на лезвии ножа на фоне полного и абсолютного опустошения с обеих сторон, появился Аллен с этой его рукой, и страстью, и убеждением, что он не мог проиграть. Он ни за что не проиграет. И он не проиграл.

Лёжа на болезненно холодном полу искалеченной развалиной, Канда не мог быть свидетелем победы Аллена. Но он чувствовал это, тот самый момент, когда Аллен победил. Он ощущал это как сладкий, неровный белый свет внутри себя, смягчающий его самого.

Канда был мрачным человеком, и ощущение, пронизывающее его, казалось очень странным. Но оно не причиняло вреда, поэтому он не возражал. Хватит уже боли.

И из-за этого он счёл возможным позволить себе провалиться в бессознательность и начать доверять Аллену ещё чуть больше. Его вызволят, его воскресят, его спасут. Аллен об этом позаботится, потому что Аллен - это Аллен.

Канда прекратил убегать и позволил тьме окутать его.

xxxx

В процессе выздоровления его просто выводило из себя, как в нём души не чаяли, постоянно нянчась. Линали приходила с подарками, грустно улыбаясь, и держала его за руку, но он не был настолько сволочью, чтобы выгонять её. Лави был как всегда шумным, разнося его в пух и прах за то, что он позволил убить себя такому отморозку, как Скин. Кроули лишь подбадривающе улыбался. Комуи не заглядывал к нему, пока тот был без сознания, но в этом не было ничего удивительного. Комуи его хорошо понимал.

А Аллен там торчал постоянно, поддерживая Канду на крепких плечах, вынужденно ставших такими из-за веса его мутировавшей руки. У него никогда не кончались улыбки или слова поддержки, и он был терпелив, помогая Канде снова научиться управлять телом. Ноги больше не хотели двигаться так, как положено. Нервные окончания тоже не реагировали привычным образом: их раздирала боль от всего, от чего раньше Канда бы и глазом не моргнул. Держать Муген было чертовски сложно - рука, казалось, вообще забыла, что принадлежит ему.

Будь он более слабым человеком, он бы, наверное, сдох от унижения.

Будь на месте Аллена кто-то другой, он бы этого не выдержал, отчаявшись.

Но он был сильным - а Аллен был рядом, и Канда находил каким-то образом силы бороться за жизнь, которую он не очень-то желал.

Аллен бы никогда его не простил, если бы Канда сдался. Он не знал, почему это имело значение, но так было.

Сдаваться - не выход.

xxxx
­­
Первый раз был чистой случайностью. Аллен возник перед его лицом, словно на близком расстоянии в его глазах можно было рассмотреть что-то типа мистической разгадки того, Кем Канда Был. Кто-то пихнул Канду сзади, и их лица врезались друг в друга. За соединившимися губами их зубы столкнулись неловким и общественно недопустимым образом.

Хоть это и было сложно, но Канда сдержал себя и отвернулся, даже не моргнув.

Аллен, конечно, покраснел и кое-как начал выдавливать из себя какие-то извинения, которые Канда даже не собирался слушать.

Второй раз, когда Аллен его коснулся, уже не был чистой случайностью, но не по вине Канды. После тренировки Аллен прямо заявил ему, что он кретин. Правда или нет, всё равно.

А потом Аллен набросился на него. Не для атаки, а чтобы обнять. С целой горой нелогичных эмоций. Канда даже представить себе не мог, что делать, когда почувствовал тихие рыдания Аллена на своём плече, ногти, вонзающиеся ему в спину, горячее лицо, прижимающееся к его шее.

Он был так уверен, что Аллен его не переваривает. Чёрт возьми, он сделал достаточно, чтобы не заслуживать хорошего отношения, а то и вообще чтобы его люто ненавидели.

Что там Аллен говорил? Вкратце, он считал, что Канда не получал достаточно симпатий и объятий, и он был счастлив восполнить это за всех. По какой-то причине Канде было невыразимо тяжело сказать Аллену, чтобы тот проваливал - не нужны ему эти грёбаные объятия. Вместо этого он презрительно глянул на него и вызвал на состязание.

И оно тоже закончилось объятием. Аллен, изнеможенный, но веселый, обвил руками шею Канды и стал его щедро благодарить за что-то, чего Канда так и не смог уловить, хотя обладал очень острым слухом.

Когда это случилось в третий раз, Аллена, в общем-то, нельзя было в этом винить. Аллен подхватил простуду, и Комуи напичкал его мёдом до того состояния, когда у него ещё не успели отказать только фундаментальные подсознательные реакции.

Но это не значило, что Канда не будет расспрашивать его, какого чёрта он творил, когда Аллен протрезвеет. В бессознательном состоянии или нет, но загнать Канду в угол и целовать его, как умирающий от жажды человек, - так как-то не поступают. Это было в особенности странно, потому что Канда был всё ещё на девяносто девять процентов уверен, что Аллен считал его бессердечным ублюдком - именно так.

Рассуждения Аллена были выше понимания Канды.

Но ответа он не получил, даже когда Аллен протрезвел. Лишь улыбку и беспечное: "Я был пьян".

Воспоминание преследовало его во снах, сколько бы он ни старался вычеркнуть его из своих мыслей.

Жар Аллена можно было небезосновательно сравнить с какой-то субстанцией, вызывающей привыкание. Почувствуешь однажды, и твоя жизнь вмиг опустеет без этого.

xxxx

Когда они наконец зашли слишком далеко, Канду это совсем не удивило.

После сражения, с радостью боя, нахлынувшей в кровь, с приходящей с победой эйфорией... всё это поспособствовало, но именно Аллен совершил решающий шаг.

Канде Аллен не слишком нравился. Аллену Канда тоже. Но это необязательное условие для заботы, как и оказалось. Канду волновало, что может случиться с Алленом, хотя он прилагал огромные усилия, чтобы не думать об этом. Аллен безусловно волновался о Канде.

Таким образом между ними было достаточно, чтобы принять и пройти через то, что в конце концов случилось. Аллен хотел поблагодарить его за то, что остался жив. Канда же был слишком усталым, чтобы противостоять потребностям собственного тела. Это ведь ничем не грозило, почему нет?

Постелью стала трава, и угловатые камни, и ветви, и только благодаря слюне это можно было вытерпеть, но Аллен зажмурил глаза, а его спина изогнулась в чувственном блаженстве, когда боль стихла. Он ведь просил этого. Канда не чувствовал ни капли вины в том, что пронзал его в своё удовольствие.

В какой-то момент он почувствовал, как пальцы Аллена высвободили его волосы из плена заколки и пробежались сквозь пряди. Другая рука медленно, задумчиво странствовала по его обнажённой спине, словно извлекая из этого какое-то новое знание, которое тщательно откладывалось в памяти Аллена. Это стоило того, чтобы вспоминать потом. Губы, нежные, но настойчивые, крались вдоль челюсти Канды, излучая чуткую, верную ласку. Приятное ощущение.

Канда всегда мастерски сдерживал свои чувства.

Но тогда честь не позволила ему поступить совершенно эгоистично, и он отсрочил финал до того момента, пока ногти Аллена не впились в его спину и изнурённый стон не прозвучал в пространстве. Потом он отпустил его, всё ещё контролируя себя, кончая с приглушённым, протяжным стоном, направленным куда-то в дрожащее горло Аллена. В этом не было реальной любви, или, по крайней мере, чего-то такого, что можно было бы в здравом уме назвать любовью. Было доверие, и забота, и безусловно истинность, но ничего такого сентиментального и слабого, что равнялось бы любви.

Сильнее всего Канда грешил высокомерием, и это включало в себя уверенность в том, что он знал, что такое любовь, и что любовь означала слабость.

Иногда, в моменты уединения и раздумий, он осознавал это и чувствовал смутную вину за неверные суждения.

Но тот момент не был одним из них. Тема любви была далека от его мыслей. Ему хотелось лишь завершить всё это поскорее и жить дальше, ну и ещё, может быть, чтобы Аллен простонал и кончил вместе с ним. Это разлилось бы мёдом по его самолюбию, если бы ему легко удались вещи, которые и творить-то не слишком тянуло. Это было дело случая, торжество после сражения. Но это ничего особо не значило. Он надеялся, что Аллен не придаст этому слишком большого значения, иначе это могло бы стать причиной хлопот.

Аллен ничего не говорил потом, но иногда, когда они пересекались в коридорах, Канда мог ощутить лёгкое прикосновение пальцев к запястью и едва промелькнувшую улыбку.

xxxx

Второй раз был иным.

Не было никакой битвы, не было адреналина. Было только решение.

Если бы только Канда был искренним с самим собой, он бы тогда признал, что решения на самом деле было два: решение Аллена снова пережить впечатления от прошлого раза и решение Канды не отвергать его. Канда был честным с самим собой большую часть времени, честнее, чем большинство людей, но он не готов был признать что-то такое.

В любом случае, Аллен выиграл тот раунд, утягивая его за дверь спальни и безмолвно доказывая ему, что можно было обойтись и без любви.

Благодаря первому разу Канда осознал, что это снимает напряжение, помогает расслабить мышцы и просветлить сознание, что несомненно шло только на пользу в становлении идеальным воином. Когда он смотрел на вещи с этой позиции, причин для возражений совсем не оставалось.

Веки Аллена были крепко сомкнуты, а лицо без тени сомнения светилось какой-то неописуемой, ветреной эмоцией, когда он весь вытянулся, находясь под непреклонным Кандой. Его ногти оставляли на спине самурая багровые дорожки, но боль не была чужда Канде, а особенно такая прекрасная, благородная боль, о которой он раньше и не подозревал. Он не хотел, чтобы она прекращалась, в отличие от всех остальных видов боли, которые ему довелось вкусить.

Ладони переплетались с волнами его чёрных волос, неумышленно порождая беспорядочность там, где всё должно быть идеально.

Канде было всё равно.

xxxx

В третий раз он даже не думал сопротивляться. Он определил это как осмысленное соглашение между воинами, что было приемлемо. Это были всего лишь разрядка и снятие напряжения, словно от массажа или хорошей драки. В этом не было ничего опасного.

Загляни он в себя чуть глубже, то стало бы ясно, что он лгал себе.

К счастью, ему редко когда нужно было заниматься интроспекцией. Он мог беспечно наслаждаться, пока ничего не побуждало его серьёзно задуматься о том, что он творил.

Он доверял Аллену. Аллен никому не скажет, но если кто даже и узнает, то он будет исступлённо защищать Канду, не боясь стыда. Унижение было для Аллена гораздо менее значимым, чем для Канды. Без сомнения, ему даже удалось бы всех убедить, что то, что они делают, абсолютно нормально и естественно. Он повторял бы это до тех пор, пока все действительно не начали бы ему верить. И Канда даже бровью не повёл, когда Аллен отвлёк его на поцелуй в самом разгаре обеда.

И Канда оказался совершенно прав.

Обаяние Аллена было настолько сногсшибательно, что устоять было невозможно. Первым узнал Лави, и, как и можно было ожидать, он был шокирован и расстроен. Аллен увлёк его в сторонку и провёл в разговоре много тягучих минут, терпеливо и сочувственно улыбаясь. После этого Лави смирился и избегал темы, если ему доводилось разговаривать с Кандой.

И раз уж знал Лави, значит, знали все. Линали очень легко отнеслась к этому, как Аллен и заверял Канду. Кроули был сбит с толку, но на рожон не лез. Миранда, будучи более мудрой, чем могло показаться при взгляде на её внешность, лишь понимающе улыбнулась и опустила взгляд. Комуи, не глупее Миранды и без капли наивности, ничего не сказал вообще, а его поведение не изменилось ни на йоту. Канда был просто до смешного благодарен.

Им всем пришлось мириться с тем, что Аллен - и в какой-то мере Канда - решили. И каждый это делал, как умел.

Жизнь, как всегда, продолжалась.

xxxx

Когда это случилось в тринадцатый (опасное число, как сочли бы некоторые) раз, Канда забыл уйти сразу после. Он уснул рядом с Алленом, довольно свернувшимся в его объятиях, когда удовлетворение приятно растеклось в теле.

Нравился ему Аллен или нет, нравился он Аллену или нет - какая разница.

Это было выше глупых "нравится", "не нравится"... Истина на самом деле крылась где-то в их грудных клетках.

xxxx

Для воина доверие важнее любви. Канда не был исключением из этого правила, потому что он был человеком.

Он доверял Аллену. И что бы ни случилось, всё будет в порядке. Он справится, он ведь истинный воин.

Любовь тут вообще ни при чём.

Между ними было лишь то самое безмолвное обещание.


 
Форум » Народное.. » Фанфики » Родной чужой
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Раскрутка сайта, Оптимизация сайта, Продвижение сайта, Реклама!Каталог качественных сайтов