Автор: Mitsuko-chan Бета: Mitsuko-chan Название: Один день из их жизни... Фэндом: Наруто Категории: гет Жанр: Romance, Angst (достаточно легкий), Драббл Пейринг: Саске/Сакура Персонажи: Саске, Сакура, Ичиро и Юкико Рейтинг: R Размещение: если кто-нибудь захочет, то с шапкой Статус: закончен Предупреждение: ну... я решила немного пофантазировать)), присутствует короткий POV Саске и Сакуры. От автора: моя маленькая, светлая фантазия. Захотелось чего-нибудь легкого и нежного)) так же в фике использованы слова из песни М. Боярского: "Спасибо, родная" Дисклеймер: права на характеры и имена персонажей принадлежат Кишимото-сенсею, детишки и история - моя ^___^
*** Слова для справки: Ичиро - первый сын. Катсуо - победный ребенок. Юкико - дитя снега. ***
Так бывает - мир меняется вокруг тебя, а ты не поспеваешь за ним. Исчезают страны и города, гибнут и рождаются люди, появляются новые материки и острова, а ты продолжаешь стоять на месте, не зная и не замечая ничего этого. Так бывает - однажды ошибившись ты встаешь на путь предательства и разочарований, мести и убийств, крови и лжи. Ты думаешь только об одном - о смерти. Не хочешь понимать и слушать других людей, и безуспешно пытаешься идти к выполнению своей цели. Жаль, что иногда препятствиями на твоем тернистом пути являются лучшие, но бывшие друзья. И ты, не задумываясь переступаешь сквозь них, ведь они не более чем помеха... Так бывает - ты стоишь на высоком холме и подставляешь лицо под капли колючего дождя и порывы ледяного ветра. Ты вновь допустил ошибку, ошибку глупую и огромную, убивающую своей силой. Ты думаешь, что теперь все - это точно конец. Но нет, мальчик, ты вновь ошибаешься. Это не конец, а начало. Новая ошибка, новая встреча, новая судьба - вот что ждет тебя впереди. Вот, что лежит у подножья твоего холма. Только вот хватит ли сил, сделать последний шаг, самый трудный и сложный, решающий все и одновременно не делающий почти ничего?... Так бывает - ты уже не одинок. Люди, жизнь, лица вокруг тебя изменились, а твои глаза, словно глаза недавно родившегося птенца, начали, наконец, открываться, и открываться в нужную сторону, в верном направлении. Ты стал сильным, мой мальчик, теперь ты действительно вырос. Я могу гордиться тобой, но пока не могу. Ты еще не до конца вступил в свою судьбу, не совсем понял ее, но осталось немного. Теперь и, правда, осталось всего ничего. Ты только заметь, только смоги увидеть. Знаки уже есть, ими давно выстлан твой путь шиноби, который еще с самого рождения был усеян развилками и перекрестками. Но ты же храбрый и стойкий, ты смог, ты сделал, ты вытерпел и прошел все до самого конца. Так почему ты медлишь сейчас, когда осталось так мало? Почему никак не сделаешь последний рывок. Неужели ты боишься? Так бывает - твоя жизнь обрела смысл. Солнце стало желтым, а не серым, трава зеленой, а не коричневой, небо голубым, а не черным. Сакура цветет в твоем саду, но распускается лишь для тебя и только при тебе. Цветы больше не увядают после встречи с тобой, а наоборот оживают, становятся все ярче и ярче. Нежность, забота, ласка - эти слова уже не чужды для тебя, но ты все еще запинаешься, произнося их. И немудрено - раньше ты только и умел что убивать, а теперь пора научиться дарить жизнь. А это намного сложнее, чем одним-единственным взмахом верной катаны перерезать чье-то горло, прервать чью-то судьбу. Ты был воплощением Дьявола, восставшего из Ада, и лишь она думала иначе. Огонь не огонь для нее без тебя, а смерть не смерть. Ты стал для нее всем в тот первый раз, когда вы увидели друг друга. Мучитель ее, палач и погибель - а она всего лишь маленькая, неопытная девочка. Но все будет хорошо, ведь полюбивши однажды, ты уже не сможешь предать. Смерть Итачи научила тебя, она отучила от подозрений и лживых наветов, но сможешь ли ты? Мальчик, ты стал Жизнью для нее, не делай девочку несчастной, прошу тебя...
Ласковые лучики летнего солнца проникли в спальню сквозь деревянные ставни, которые были едва прикрыты. Они играли друг с другом на черных простынях, переплетаясь меж собой и создавая тем самым причудливый узор. Лучи весело прыгали по комнате, перемещаясь с одного предмета на другой, пока, наконец, не достигли лица спящей девушки, которая чему-то мягко улыбалась во сне. Она по-детски отмахнулась от них руками и повернулась на другой бок, тут же уткнувшись в чье-то твердое и холодное плечо. Ее розовые волосы были заплетены в длинную косу, растрепавшуюся во время сна, и потому сейчас несколько длинных прядок разметались по черным подушкам. Тяжелая ладонь легла на ее бок, притягивая ближе к себе. Девушка все-таки открыла глаза и сонно потянулась, извернувшись в крепких мужских руках. - Саске, мне все же пора, - она потерлась носом об его ключицу и поцеловала волевой подбородок. - Сакура, ты когда-нибудь можешь не вставать в такую рань? - недовольно пробурчал Учиха, скрывая за своим недовольством тепло, разливавшееся по телу от прикосновения нежных и родных губ. - Какая такая рань! - возмутилась девушка, нависая над своим мужем. - Солнце уже давным-давно взошло! - Да будет тебе известно, я вернулся с миссии поздней ночью, - Учиха, не открывая глаз, пытался найти Сакуру и прижать ее к себе. - Ну и что! - она ловко увернулась от его рук и вскочила с футона. - Ты невыносима, моя дорогая, - фыркнул Саске в ответ и отвернулся к стене. - И я тебя люблю...
Спасибо за день, спасибо за ночь Спасибо за сына и за дочь Спасибо за то, что средь боли и зла Наш тесный мирок ты сберегла... Ты мне сберегла...
«Это стало таким привычным: просыпаться по утрам в кровати вместе с ней, чувствуя горячее дыхание на своей шее и ее маленькие ладошки, что доверчиво обнимают меня; засыпать рядом с ней, держа в объятиях ее фигурку, сохранившую девичьи формы; возвращаться домой после тяжелой миссии и знать, что она и наши дети ждут меня и что на столе стоит теплый ужин. Стоит каждый вечер, хотя она даже не знает, когда я могу вернуться домой... Благодаря ее легкой руке мое родовое поместье вновь стало живым и обрело довольно уютный вид. Теперь в саду каждую весну цветут вишня и слива, а вечером вместе с треском цикад можно услышать, как журчит вода, бегущая по мокрым валунам. Я помню, как привел ее сюда в первый раз, как без лишних слов и ухаживаний предложил ей стать моей. Я так и сказал: «Сакура, ты хочешь стать моей?» Я не добавлял жены или невесты, все было понятно и так. И, конечно же, ты согласилась, и почти шесть лет твоего ожидания оказались ненапрасными. А еще я помню хитрый блеск в твоих выразительных глазах, когда ты, доверчиво прижимаясь к моему обнаженному торсу, тихо прошептала, что до свадьбы этого не будет... Сакура, мне хотелось крушить все и смеяться одновременно. Никто еще до тебя не смел отказать мне в сексе, но и никто не мог вызвать улыбку на моем лице всего лишь одним предложением... Я так же помню твое стеснение и смущенную улыбку, когда я без застенчивости пожирал глазами твое обнаженное тело. Глупая, ты боялась, что не понравишься мне, но это был неоправданный страх. Скажу честно, я не любил тебя тогда, да и люблю ли сейчас не знаю... Слишком много позади меня, слишком большая пропасть между нами, но я могу сказать, что ты моя, ты полностью принадлежишь мне, моя Сакура... Помню твои бесполезные попытки сдержать слезы, которые упрямо продолжали струиться по щекам и абсолютно не хотели слушаться свою хозяйку. Ты желала выглядеть опытной в моих глазах, но я же видел твой испуганный взгляд и темные, расширенные от ужаса зрачки. Это страшно звучит, но мне было приятно чувствовать твою боль. Приятно было слышать твои крики наслаждения и мучения, приятно было делать тебя своей. Понимаешь, своей не только духовно, но и физически... А потом слизывать соленые капельки с твоих щек и знать, что их причина - я. А еще, когда ты доверчиво прижималась к моей груди, утомленная и сломленная новыми ощущениями, ты тихо прошептала мне на ухо, что твой отказ от секса до свадьбы был банальной уловкой, на которую я попался. Оказалось, что ты лишь хотела побыстрее сыграть свадьбу, боясь, что после того, как я мы проведем вместе ночь, я откажусь от тебя. Ты так наивна, Сакура - я разгадал твои планы с самого начала, но было интересно наблюдать, как ты пыталась их осуществить. Я помню наш первый завтрак в качестве супругов, твой неумелый омлет и так странно-звучащее - Саске-сан. Тогда я и сказал, что омлет отвратителен по вкусу. Это было верхом бестактности с моей стороны, но ты же знала, на что идешь, девочка. Потом я ушел на миссию, меня не было дома около двух недель. Я до сих пор не могу забыть запах мяса, витающий на кухне и твои смешливые глаза, в которых открыто читалась радость и некоторое превосходство - ведь за четырнадцать дней ты смогла научиться готовить. Жизнь со мной вовсе не сахар, но ты терпишь, потому что любишь. А я? Не знаю, люблю ли или нет, не знаю кто я такой. Собственник? Скорее всего. Жуткий эгоист? Я не удивлюсь, если так оно и есть. Любимый муж? Наверное. Твоя жизнь? Возможно... Погибель? Точно...»
Девушка, словно скрипач, перебирающий струны своей скрипки, водила руками над различными баночками и сосудами. Когда-то опозорившись перед Саске, она пообещала самой себе, что обязательно научиться готовить. И будет делать это отлично. Так оно и случилось. Сакура улыбнулась, когда, наконец, отыскала муку и зажмурилась от удовольствия, чувствуя его губы на своей шее. Сильные руки уже сжимали ткань тонкой футболки, а язык скользил от уха и до плеча. - Саске, - судорожно прошептала девушка, пытаясь повернуться к нему лицом. - Нас могут увидеть дети... - Ну и что? - самодовольная улыбка пробежала по губам мужчины. - Пусть учатся, они тоже когда-нибудь вырастут... - Учиха прижал жену к столу, продолжая руками исследовать ее тело. Сакура попыталась что-то слабо возразить, но блаженная слабость, разлившаяся по телу, помешала ей это сделать. - Ты ведешь себя как мальчишка, - в перерывах между поцелуями шептала она в его приоткрытые губы. - А что ты хотела? Думаешь, легко сдерживать свои инстинкты, когда ты стоишь возле меня в такой открытой одежде? - усмехнулся он и руками поднял девушку на барную стойку, пальчиками проводя по ее животу. - Это будет очень мило... Кажется, мы никогда не пробовали заниматься любовью на кухонном столе? - и Сакура, запустив руки в его волосы, выгнулась навстречу мужскому естеству, не думая о последствиях и не жалея ни о чем... - Саске... Прекрати... пожалуйста... С-сас-ске... - она схватила руки мужчины, которые едва не стянули с нее майку, и отползла от него как можно дальше. - Сакура, - усмехнулся Учиха и отошел от девушки, на щеках которой уже появился смущенный румянец. - А ведь это непросто - оторваться от меня? - его глаза насмешливо улыбались, а руки были уже привычно сложены на груди. Молодая женщина только кивнула, судорожно переводя дыхание. Она слезла со стола, но неожиданный шаг мужа навстречу вновь прижал ее к стойке. Черные глаза, словно два больших омута страсти, затягивали ее и засасывали в себя с головой. Они гипнотизировали, почти лишали воли, а тонкие губы, которые чаще всего кривила ухмылка, лишь добавляли ощущений. Рука Учихи медленно приближалась к ней, и Сакура запаниковала, понимая, что не сможет сдержаться в этот раз. Она прикрыла глаза и подалась к нему, решив наплевать абсолютно на все, но пальцы Саске лишь прошлись по ее волосам, будто снимая невидимую пелену. - Мука... - прошептал он, отряхивая руки. В его взоре читался явный вызов и превосходство. Конечно же, мужчина видел, как на его движение отреагировала жена, и это ему, безусловно, льстило. - Учиха! - Сакура, наконец, смогла выпустить воздух из легких, ведь во время его прикосновений она едва могла дышать и чувствовать что-то кроме его ласк, так и клеймящих кожу. - Да, дорогая? - он обернулся у самой двери, даря ей очередную превосходящую улыбку, в которой на сей раз, была еще и теплота. - Нет, ничего, - девушка покачала головой и вернулась к прерванному занятию. И лишь когда ее муж окончательно скрылся в коридоре, она прошептала себе под нос с изрядной долей огорчения и для того, чтобы убедить в чем-то саму себя: - По крайней мере, я никогда не набрасываюсь на него, словно голодный лев!
Девушка улыбалась - ей нравилось хозяйничать в таком большом поместье. Все здесь преображалось под ее рукой, хотя поначалу она жутко боялась всего, ведь острый запах крови так и витал в затхлом воздухе. Она прекрасно помнила тот день, когда Саске привел ее в комнату его умерших родителей... Пожалуй, этот момент Сакура не забудет и на смертном одре. Его глаза - тоскливые и прожигающее насквозь. Его позу - строго выпрямленная спина и немного поникшая голова. Его руки - сложенные на груди и сжатые в кулаках пальцы. Его всего - такого стойкого и сильного, но склонившегося. И тогда вечером, закрывшись в ванной, Сакура сидела на полу и тихо, совсем тихо, чтобы Саске не заметил, плакала. А потом поклялась своей жизнью и кровью, что ее дети никогда не останутся одни и не станут сиротами, и никогда не переживут того, что пережил ее муж за свою не слишком длинную жизнь. И когда дверь в комнату была безжалостно выбита, Учиха увидел свою жену, свернувшуюся в небольшой клубок, и валяющийся рядом с ней окровавленный кунай. Он ничего не сказал тогда, не стал даже привычно хмыкать - лишь поднял легкую ношу на руки и перенес ее в кресло, удобно устраивая Сакуру на своих коленях. Его глаза необычно светились той ночью, мерцая в свете луны, который падал на них через балкон, а губы непривычно шептали слова какого-то утешения, давно позабытые им слова. И тогда был их лучшая ночь - запоминающаяся, как и самая первая. Необычная мягкость и неторопливость, нежные, капельку небрежные касания и плавные, медленные до сладостной боли движения... Прерывистые стоны и краткий миг полного единства. Совершенная гармония совокупления и привычный треск цикад... Когда через девять месяцев Сакура родила сына, то оба вспомнили ту ночь, и девушка поклялась еще раз, на сей раз держа на руках своего ребенка. А что думал и чувствовал тогда Саске, не знал никто... Девушка ссыпала муку в кастрюлю и туда же добавила яйца. Она что-то бормотала себе под нос, напевая очевидно какую-то песню. Через несколько минут, когда прочие индигриенты заняли подобающие им место в общей смеси, Сакура окунула пальчик в тесто и попробовала его на вкус. Убедившись с мечтательной улыбкой, что у нее все получилось, молодая женщина отправилась будить своих детей, оставив миску с тестом для блинов и нарезанную ярко-красную клубнику лежать на столе.
Спасибо за день, спасибо за ночь Спасибо за сына и за дочь Спасибо за то, что средь боли и зла Наш тесный мирок ты сберегла... Ты мне сберегла...
«А ты по-прежнему такая же, моя маленькая девочка. Так интересно играть с тобой, а потом уходить, видя, как твои пухлые губки надуваются и складываются в трубочку. А твое обиженное лицо после моих действий лучше всяких слов говорит мне, насколько я завладеваю твоим телом и разумом. Но стоит признать, что и мне тяжело сдерживать свои почти животные инстинкты, когда я вижу тебя - такую маленькую, хрупкую и беззащитную... И когда тонкая ткань облегает твое тело - как тут можно устоять? Хочется чувствовать тебя, ощущать, подчинять, держать в своих руках... Со дня нашей свадьбы прошло уже девять лет, мне недавно исполнилось двадцать восемь, а тебе двадцать семь, но я по-прежнему не могу себе сдерживать, я по-прежнему хочу себя. Через такой большой отрезок времени это довольно странно, не находишь? Но я все еще не могу толком понять, что так сильно тянет меня к тебе... Моя малышка, мне приятно называть тебя так - мне приятно звать тебя моей. Я предупреждал тебя в день свадьбы, что ты выходишь замуж за собственника, но ты лишь отмахнулась и засмеялась. Сказала, что за время нашего знакомства успела вдоль и поперек изучить мой характер. Ты, конечно, успела, но далеко не весь. Кто же знал, что твое присутствие разжигает во мне поистине животную страсть и похоть? За все время нашей совместной жизни были слезы, ссоры, скандалы и твои обиды... Я никогда не признавал своих ошибок и не извинялся, но ты всегда почему-то думала, что я просил у тебя прощения. Но разве мои нежные поцелуи по таким утрам можно считать извиняющимся жестом? Сакура, я же говорил, что ты знаешь меня отнюдь не всего. Но ты только махала рукой... А зря, дорогая, очень зря. Ты подарила мне двух детей, моя женщина, - сына и дочь. Теперь у клана Учиха есть наследник и надежда на восстановление рода. Ты была так счастлива, когда узнала, что родишь мальчика. Ты так этого хотела - ведь это означало, что у моего рода будет продолжение...»
Сакура зашла в комнату своего сына, продолжая улыбаться. На душе было почему-то радостно и тепло, возможно из-за того, что на губах еще горели его поцелуи... - Ичиро, где ты? - девушка огляделась кругом, потому что мальчика не было нигде видно. Приглушенные тона, скудная обстановка, никакой излишней роскоши - на всем этом настоял Саске, желая воспитать из сына настоящего наследника, достойного клана Учиха. Сакура покачала головой, когда заглянула в шкаф и увидела, что тренировочной одежды Ичиро там не было. «Неужели ты опять тренируешься в такую рань?» - женщина чуть грустно вздохнула: ей хотелось, чтобы детство ребенка длилось как можно дольше, чтобы он имел возможность вместе с другими мальчишками шалить и бедокурить, чтобы слишком рано не познавал все тяготы жизни шиноби. Но у Саске были совершенно другие взгляды на воспитание сына, и поэтому большую часть времени Ичиро занимали тренировки. - Мама? - двери раздвинулись, пропуская в комнату черноволосую девочку. - А где Ичиро-нии-сан? - малютка сладко-сладко зевнула и кулачками протерла заспанные глаза. - Опять тренируется, милая, - Сакура присела на корточки перед дочкой, протягивая руки для объятий. - А он обещал поиграть со мной сегодня, - недовольно протянула Юкико, когда устроилась в руках мамы. - А я и не отказываюсь от этих слов, - мальчик восьми-девяти лет замер у порога, оглядывая чуть сощуренными глазами двух женщин, находящихся в его комнате. Одежда на Ичиро была испачкана и местами порвана. На руках виднелись ожоги - следы от Катона, а глаза были прикрыты, чтобы яркий солнечный свет не попадал в них - они болели от использования недавно пробудившегося Шарингана. На щеках красовались длинные царапины, а все тело было равномерно усеяно следами от кунаев и сюрикенов. - И что на этот раз? - Сакура попыталась изобразить недовольство и грозный голос, но не слишком старалась, ведь она знала, что сын все равно не бросит свои тренировки. Только если отец запретит ему, а вот это уж точно никогда не случится. - Нии-сан! - Юкико радостно подпрыгнула и бросилась к старшему брату, который уже нагнулся, чтобы взять девочку на руки. Зеленые глаза, такие же, как и у матери, ласково смотрели на него, а маленькие ручки нежно обнимали за шею. - Мама, отец уже вернулся? - хоть Ичиро и улыбался, когда держал сестру на руках, но все же опустил ее, ставя на пол рядом с собой. - Да, еще ночью, - Сакура вновь улыбнулась, очевидно, вспоминая утренние события. - Ладно, Ичиро приведи себя, пожалуйста, в порядок. Юки, пошли со мной. Тебе еще умываться. - Но, мам! - возмущенно произнесла девочка. - Я хочу остаться с братом. - Никаких но! - и женщина, легко подняв дочь на руки, начала ее щекотать. Девочка весело засмеялась и позволила унести себя из комнаты Ичиро. Мальчик чуть улыбнулся, отвечая на подмигивание матери, и закрыл за ними дверь. Он осторожно положил катану на стол, а сам, скинув футболку, направился в душ.
- Папа! - умытая и причесанная девочка слезла с высокого стула и подбежала к вошедшему на кухню Саске. Юкико не видела его уже почти целый месяц - у Учихи выдалась сложная и затяжная миссия, а вчера, когда он вернулся домой глубокой ночью, то не смог заглянуть к детям. Сакура стояла к ним спиной, но мужчина мог поклясться, что видел ее довольную улыбку. Саске любил дочь - маленькая Юки была сильно похожа на свою умершую бабушку Микото. Лишь зеленые глаза достались ей от матери, да беззаботные ямочки на щеках, и еще умение радоваться каждому пустяку. У Ичиро и Юкико были черные волосы, и это служило частым поводом для шуток Саске. Мол, Учихам крайне противопоказан розовый цвет. Сакура частенько обижалась на такие заявления, но когда губы мужа целовали ее тело, шепча при этом, что она исключение из правил, сразу же забывала все свои надуманные обиды... - Отец? - улыбнулся вошедший в комнату мальчик. Его отливающие синим волосы были заплетены в короткую косу, откинутую за спину. Он подошел к стоящему мужчине и прижался к нему, позволяя себе эту маленькую слабость. - Я скучал по тебе, - тихо проговорил мальчик, чувствуя, как хорошо становится на сердце от прикосновений родных рук. - И я не избежал этого... - задумчиво проговорил Саске, смотря в лицо своего сына, на котором были отчетливо видны свежие царапины. - Ты тренировался сегодня? - отстраняя ребенка от себя, спросил Учиха. - Да... С Катоном и Шаринганом. А еще с катаной. Но последнее у меня пока получается плохо, и я надеюсь, что сегодня ты сможешь мне помочь. - Нии-сан! - воскликнула Юки, считая, что брат явно обделяет ее вниманием. - Ты же обещал мне! - и девочка состроила такую обиженную рожицу, что Сакура не сдержалась и прыснула в кулачок, Ичиро улыбнулся, а Саске только хмыкнул. - Юкико! Иди сюда, помоги мне, пожалуйста, - женщина, понимая, что сыну и отцу нужно о многом поговорить, позвала дочь к себе под предлогом помощи. - Вот, держи клубнику. Сейчас будешь выкладывать ее в кружок на блины... - Отец, ты потренируешь сегодня меня? - на губах мальчика по-прежнему бродила улыбка - стоило только вспомнить выражение лица пятилетней сестры. - Да, пожалуй, мы займемся этим сразу после завтрака. «Интересно, запросишь ли ты перерыв? Ведь ты уже тренировался сегодня утром. И, по меньшей мере, упражнялся не меньше двух часов». - Хорошо, - мальчик довольно кивнул. Саске редко соглашался тренировать мальчика, полагая, что он должен сам постигать все. Поэтому сейчас Ичиро был рад, что отец все-таки согласился. - Папа, Нии-сан! Идите скорее сюда, я ужасно голодная...
Поздно вечером, когда тренировка, длившаяся целый день, наконец, закончилась, усталый, но очень довольный Ичиро пришел домой, его встретила слегка взволнованная мама: - А Саске не с тобой? - рассеяно спросила она, растрепывая слипшиеся от дождя и пота влажные волосы сына. - Нет, я думал, он уже вернулся, - мальчик удивленно пожал плечами. - Мы закончили еще два часа назад, но по дороге я встретил Катсуо и не смог удержаться от поединка, - Ичиро удовлетворенно улыбнулся. - Мой Шаринган все же одолел его Бьякуган. - Молодец! - засмеялась Сакура, но в глазах матери он все равно увидел скрытую тревогу и грусть. - Иди к Юки, она ждет тебя целый день. «Мне просто очень-очень хотелось сегодняшний вечер провести вместе с Саске. Он был на миссии четыре долгих и длинных недели, и я жутко соскучилась по нему, но, очевидно, спокойные вечера в кругу семьи нынче не в моде» - Учиха грустно вздохнула, рассеянно перебирая пряди своих волос, которых с утра касались руки мужа. «Просто я действительно скучаю. И хочу уюта, ласки, тепла... Короткие мгновения нежности и без того малы, а его бесконечные миссии еще больше сокращают их. Интересно, а у Саске когда-нибудь будет отпуск?» - Сакура сокрушенно опустила голову. Из гостиной доносились радостно-возбужденные голоса брата и сестры, а на кухне, где сидела женщина, стояла полная тишина, прерываемая лишь стуком капель по крыше и окну. Гроза разразилась славная. Молнии сверкали, освещая своими яркими вспышками небо над деревней Листа, грохотал гром, и от его шума у людей частенько закладывало уши. Тяжелые дождевые капли барабанили по черепице, которой была устлана крыша, а попадая на асфальт, они разбивались, превращаясь в мельчайшую водную пыль. Спустя пару минут после начала грозы огромные лужи уже появились на некогда сухих дорогах, и люди заспешили домой, интуитивно чувствуя, что дождь не принесет им ничего хорошего. Сакура вышла на балкон, подставляя лицо и шею холодным, но освежающим каплям. - Полюби дождь. Ведь только в нем можно спрятать свои слезы... - прошептала она, вспоминая слова, сказанные ей Саске, когда он нашел свою жену плачущей под распустившимися вишнями. - И я полюбила дождь. Полюбила теплый летний дождик, когда капли воды не хлещут тебя жестоко по лицу, а лишь нежно ласкают и дарят покой с умиротворением. Кажется, я, как всегда ошиблась в своем выборе... - Сакура вышла с балкона, откидывая назад мокрые волосы. Часы показывали уже десять, ее детям было давно пора идти спать...
Женщина стояла над футоном дочери, чуть склонившись вперед. Волосы девочки разметались по подушке от беспокойного сна, ее губы были чуть приоткрыты и улыбались неизвестно чему. - Спокойной ночи, девочка моя. Спи сладко, и пусть кошмары не тревожат тебя... К сыну она заходить не стала, зная, что мальчик очень не любит этого. «День ото дня ты становишься похожим на Саске все больше и больше. Те же черные глаза, в глубине которых ты учишься душить эмоции, такие же упрямые губы и твердый подбородок. Твои жесты, движения, техники - ты стараешься делать так, как делает это отец. Ичиро, я боюсь за тебя, мне кажется, что слишком рано ты становишься взрослым, но спорить по этому поводу с Саске почти бессмысленно. Своего сына он будет воспитывать так, как сочтет нужным, и тут я уже бессильна. Но он любит тебя, мой мальчик, любит, хотя и не показывает этого, предпочитая быть строгим, жестким и холодным... Ты не знаешь, но и со мной он предпочитал быть именно таким. Хотя на тот момент, как я полагаю, твой отец действительно считал меня обузой... Саске! Да где же ты? Почему заставляешь меня так нервничать? Чертова гроза... Это она во всем виновата, я закрою все окна»
Но только ли гроза причина всех сомнений и тревог? Не чувствует ли любящее сердце, что произошла беда? Нет ли ощущения опасности и смятения? Стоит ли обманывать себя, Сакура? Ведь твое сердечко глухо бьется, попадая в такт раскатам грома. А сверкающие молнии освещают твое лицо, на котором, словно бегущая кошка, вновь и вновь появляется тревога. Но есть надежда на лучшее, есть вера в то, что он никогда не покинет тебя теперь, что всегда будет с тобой... Надейся, женщина, ведь другого тебе не остается...
- Сакура? - его усталый голос похож на какое-то неземное чудо. Вмиг захотелось подпрыгнуть и повиснуть на его шее, как она делала это раньше. Но что-то остановило ее. - Саске... - женщина развернулась на пятках и буквально подбежала к своему мужу. Она обняла его, прижимаясь к груди и прикасаясь к влажным губам. Учиха, ничего не понимая, смотрел на свою жену, которая неистово целовала его сейчас. Но ее руки, мнущие, сжимающие одежду своими маленькими ладошками, ее тело, прижимающиеся сейчас как можно ближе, ее волосы, пахнущие свежестью и луговыми травами, ее губ, которые осыпали поцелуями его лицо, не дали Саске и шанса отстранить от себя жену. С низким, утробным рыком он поднял ее на руки, отвечая на ласки своими грубыми, порывистыми движениями, и понес в спальню. - Саске... Саске... - слова, сейчас ничего не значащие совсем ничего, срывались с губ Сакуры помимо воли. Ей никогда раньше не хотелось так остро чувствовать своего мужа. Никогда не хотелось неистово целовать его, целовать до боли в губах и капельках крови на них. Никогда не хотелось ничего этого, но этой ночью она яростно возжелала всего, а Учиха был только рад этому... И был ее шепот, ее тихий шепот, звучащий в ночи, словно крик о помощи: - Люби меня, Саске... Люби, я прошу тебя... Люби! И были его движения, которые с удовольствием подхватывала и доводила до совершенства она. И были крики, крики блаженства, невыносимого удовольствия, от которого нет сил молчать - так сильно оно распирает тебя изнутри. И была их ночь, одна на двоих, когда два сердца бились в едином ритме, когда цвета сливались в одно общее, яркое пятно, и когда хотелось сладко замереть, потому что эйфория переполняла тебя изнутри... А потом была тишина. Мягкая, ненавязчивая, волнующая, в которой лишь четче слышалось их прерывистое дыхание - так же как и ночь, одно на двоих. И голоса. Хриплые, от громких криков, восстанавливающие дыхания голоса, которые низко звучали в темноте. - Сакура, что это было? - когда к Саске вернулась способность говорить, мыслить и ощущать спросил он. - Это? - девушка хитро улыбнулась, устраиваясь поудобнее на его груди. - Ничего, просто мне неожиданно захотелось... - Боюсь, если тебе так будет хотеться чаще, то мы что-нибудь сломаем здесь, - Учиха усмехнулся, гладя медленно краснеющую жену по волосам. Это движение было совершенно неосознанным, но таким необходимым... - Саске... - Сакура подняла голову, подбородком упираясь в грудь мужа. - Что, моя дорогая? - он, щурясь взглянул на свою жену, замечая, как просыпается в ее глазах хитрый блеск. - Пожалуйста... люби меня... - А ты еще говорила, что это я набрасываюсь на тебе, словно голодный лев... - слова Саске утонули в губах жены, но когда Сакуре понадобился перерыв, чтобы хоть как-то перевести дыхание, он сумел [/закончить свою фразу: - Ты моя маленькая львица...
И вновь была ночь. Самая лучшая их ночь. А потом пробуждение от сладкого сна, который случился с ними. Но следующей ночью все повторилась опять. Они заново учились любить, ища друг друга своими прикосновениями...
Спасибо за день, спасибо за ночь Спасибо за сына и за дочь Спасибо за то, что средь боли и зла Наш тесный мирок ты сберегла... Ты мне сберегла.
