| Genso_Okami | Дата: Воскресенье, 29.01.2012, 03:43 | Сообщение # 1 |
 Монарх
Группа: Администраторы
Сообщений: 2248
Статус: Offline
| Автор: Хана_Вишнёвая
Бета: Госпожа я
Фэндом: Vocaloid
Персонажи: Акайто/Мику
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Гет, Романтика, Повседневность, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Акайто | Мику. «Человек 33 черты,
любовь или ненависть ты?» NH!
Публикация на других ресурсах: Спросите
Примечания автора: Я, в общем, старалась. Так как обожаю Флёр, все оставшиеся заявки-сонгфики с её песнями мечтаю выполнить. На самом деле глупо, что полезла исполнять, ибо не знаю характера Акайто, хотя и привлекает он меня неимоверно. Ну, Флёр "Человек Тридцать Три черты" и немного бреда в дополнение.
****
Мику просто не понимала, кто он. Как он, почему он – сотни вопросов в голове, а вот ответов – зеро. Дупль пусто.
И, самое главное – какой он?
Мику действительно не могла разобраться.
Друзья уломали остаться,
И я не пошла домой.
Сижу, пытаясь общаться,
Смотрю тебя как кино.
Ты реален, и это меня почему-то пугает,
Мир чужих, загадочных снов меня поглощает.
Равнодушно-насмешливый, нахальный и дерзкий – огненно-рыжий паренёк соответствовал цвету своих волос. Так пренебрежительно – Мику бы врезала, не будь она девушкой.
Мику бы врезала, если бы просто нашла, чем именно. Выбор был слишком огромен, и…
– Посторонись, мелкая, – отжимает плечом к стене, хотя места ещё предостаточно.
– Худей, – ворчит Хацуне.
– Что-что? – так резко. По обе стороны от головы – его руки, дыхание тёплое, с запахом табака, глаза сосредоточенные…
Страшно. В такие моменты она действительно может признаться себе, что боится этого рыжего психопата, который с Кайто не имеет ничего общего.
– Я закричу, – предупреждает ровно, хотя с куда бы большим удовольствием действительно закричала.
Птичка в клетке. Мышь в мышеловке. В капкане.
– Ну? – выжидает Акайто; шепчет на ухо совсем.
– Насилуют! – пронзительно визжит Мику, выкручиваясь из захвата, и кидается прочь из комнаты.
«Отвратительный, мерзкий, грубый, ненавижу!» – чуть ли не в истерике.
Тогда почему… почему тогда покраснела?
Это сердце из камня, этот камень как воск.
А моё – пять минут назад уже разорвалось.
Если ты прикоснёшься ко мне, я умру мгновенно,
Разлечусь на множество капель, забрызгаю стены.
– Вааа! – ультразвуковой писк; Мику зажмурилась, ожидая чего угодно, только не…
Токио – местечко опасное, как бы всесторонне развито оно не было. Идиоты найдутся всегда, и Хацуне, прекрасно понимая это, не ходила по малолюдным тёмным улицам вечером. Она же певица, девушка, ей же только шестнадцать – отпор дать не умеет, а газовый баллончик забрала Мейко, аргументируя, что Кайто распоясался.
И вот, вопреки всем законам здравого смысла – тёмный переулок, три каких-то урода зажали в угол… не нервничай. Успокойся, Мику, ты что-нибудь придумаешь.
Но только что?
– Мамочки, – прошептала она тихо-тихо, зажмуриваясь ещё сильнее.
– Что значит «мамочки» ? – голос хриплый, слышатся звуки ударов, а Мику даже глаза открыть боится. Что, ещё один отморозок? Ну да, раскрутившаяся недавно молодая певица – лакомый кусочек для многих.
Да и здоровая она вполне. Изнасилуют, убьют, а потом продадут на органы. И никто не поможет, никто не спасёт, и…
Так как мне это назвать?
Человек Тридцать Три черты,
Любовь или ненависть ты?
Хотелось бы знать:
Остаться мне или бежать?
Спасаться или продолжать?
Умеешь ли лгать?
Поймёшь ли ты мои шутки,
Или вдруг ты зануда жуткий?
И как мне понять,
Увижу ли в небе алмазы,
Или ревности дикой гримасы?
Па пара па.
… Мику тихо и отчаянно завыла, как щенок, которому наступили на лапку.
– Чего воешь? – голос всё тот же. Мику приоткрывает один глаз, и…
– Акайто! – помимо своей воли кидается ему на шею. И ревёт – отчаянно и громко, комкая ткань рубашки на плечах; ссадины и синяки украшают мужчину, верно?
Мику ревёт от страха и счастья одновременно, а ему – этому нахалу – ничего не остаётся, кроме как погладить её по голове.
– Ненавижу женские слёзы, – ворчит он. – Хватит рыдать.
Он слишком устал, чтобы услышать тихий шёпот, так отличающийся от обычной интонации Хацуне:
«Да какой же ты?»
Я, наверно, не буду пить – это вряд ли поможет
От катания на карусели, мурашек по коже,
Так приятно смотреть на тебя, сидя тихо в сторонке,
Наблюдать твои жесты и взгляды в замедленной съёмке.
Я не выдам себя, осторожность моя не напрасна,
Чем прекрасней начало, тем гаже финал и ужасней.
Лучше спрячу жемчужину обратно в ракушку,
И швырну на дно, в глубину, так сделать нужно.
– Это правда он? – Мику выронила попкорн. – Правда Акайто?
Новый клип крутили по всем каналам. И он – такой резкий и грубый, там казался… таким нежным.
«Да что это, чёрт возьми, такое?» – вылетела из комнаты Мику.
– Смотри, куда прёшь, – плечом оттесняет.
Да ёлки, кто его вообще разберёт?
То ли дело она, Мику. Ничуть не лицемерная – честная, искренняя, настоящая.
То, что главной чертой Акайто является лицемерие, она ни секунды не сомневалась.
Должна я сказать,
Я – Тридцать Два шипа,
Шипы-поступки, шипы-слова.
Попробуй понять,
Остаться или убегать,
Спасаться или продолжать,
Я – Тридцать Две борьбы,
Драться лучше, чем хныкать и ныть
Побеждённых легче простить.
Издержки судьбы –
Укрепили пинки и обиды
Систему личной защиты.
Па пара па.
– Акайто, я бы хотела с тобой пого… – вроде бы, уже набралась смелости. Она расспросит, она скажет всё. Она узнает – какой он на самом деле.
Потому что Мику действительно важно знать это.
– Отвали.
– Что-о? – глаза лезут на лоб. – Повежливей, слышишь?!
– Отвали, – повторяет раздражённо. – У меня нет времени на таких глупых малявок, как ты, ясно? Ты раздражаешь меня, плоскодонка.
– Вот как, – Мику внезапно улыбается. – Значит, ты всё-таки моральный урод, отвратительный, мерзкий, лицемерный лжец. А я-то думала…
Она вылетает из комнаты, будто от этого её жизнь зависит – слёзы сами собой, и непонятно откуда взялись.
И вообще – с чего бы это она плачет? Что за бред такой?
А она-то – она почти влюбилась.
После того, как случилось всё, о чём я жалела горько
Моё сердце снова забилось, и не покрылось коркой.
Несмотря ни на что, оно снова поёт,
Просто я не уверена – может ли петь твоё.
– Это что такое? – недоумённый взгляд Акайто на столпившихся у двери комнаты синеволосой девчонки. Мейко, Кайто, Лен, Рин, Гакупо, Гуми…
– Чего вы творите? – повторяет он нетерпеливо.
– Шшш, – прижимает палец к губам Кайто, Мейко тянет рыжего за шарф вниз, чтобы он пригнулся.
Чушь какая, но…
– Человек Тридцать Три –
Пойми меня, если сможешь,
И я постараюсь тоже, – голос Мику. Так старательно, так грустно и чувственно… не удивительно, что она стала певицей.
Руководствовалась принципом: не можешь сказать словами – скажи песней.
– Хочешь сказать – говори.
Для того, чтобы вместе дышать
Нужно сделать, как минимум, шаг.
Любые слова
Не важней того, что за ними,
Хотя бы спроси моё имя.
Я человек Тридцать Два,
Чувственный и настоящий.
Как камень, в лицо летящий.
Па пара па.
Чёрт. Акайто распахнул дверь рывком, так, что все, кто ухом к ней прижался, упали на порог. Ошеломлённая Мику, кричащая Мейко, хохочущая Гуми, и глаза его – виноватые-виноватые. Такие карие, живые, такие…
Мику смотрит в упор.
– Прости, мелкая.
И – смеётся.
|
| |
| |
