| Genso_Okami | Дата: Воскресенье, 29.01.2012, 20:20 | Сообщение # 1 |
 Монарх
Группа: Администраторы
Сообщений: 2248
Статус: Offline
| Автор: Fatelesska
Бета: очень нужна
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Германия/Италия,
упоминания Пруссия/Германия, Франция
Рейтинг: PG-13
Жанры: AU, Юмор, Слэш (яой)
Предупреждения: OOC
Размер: Миди, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:когда медецина бессильна
Посвящение:моему Людвигу <3 комубы еще? :D
Публикация на других ресурсах: Предупредите
только, если кому-то понадобиться ^^"
Примечания автора:Ловлю тапки ^^""
— ПЕРЕСТААААААААААААААНЬ!!!
Франциск вздрогнул и зажал парню рот рукой, а другой обхватил его за талию, и прижал к себе.
— Да успокойся ты, придурок... — пробормотал он. — Кому ты нужен... Германия все равно еще не приехал...
Италия затих, но дергаться не прекратил.
— Италия, — попробовал вразумить его блондин, — если ты сейчас же не успокоишься, я тебе укол сделаю. Больнющий. Или Германии расскажу, что ты тут вытворял... Хочешь?
Парень замер. Франция осторожно убрал руку от его рта.
— Успокоился?
Венециано неуверенно кивнул.
— Вот и молодец... — заметил Франция, и продолжил гладить и щупать спину Италии. Тот стоял, ссутулив плечи и опустив голову, но попыток куда-нибудь убежать больше не делал, опасаясь гнева Бонфуа или, что хуже, Людвига.
— Выпрямись! — рявкнул Франция. — А то сейчас запишу тебе искривление или вообще радикулит!
Италия быстро выпрямил спину.
— Чудесно, — со вздохом сказал Франция, и на всякий случай несильно ударил его ладонью промеж лопаток. — Все в порядке. Одевайся.
— Я забыл рубашку в соседнем кабинете, — побледнел Италия. — Как я теперь пойду?
— А сюда ты как пришел? — хмыкнул Франциск, усаживаясь за стол.
— Не знаю...
— О, мон ами, — вздохнул Франциск, — ты совсем как ребенок. И как твой брат, я вынужден тебе заметить: ты — идиот. А как врач хочу сказать что ты совершенно здоров, не считая легкого ожирения. Можешь забыть о простуде, — блондин что-то неразборчиво написал на амбулаторной карте Италии и протянул ему, но тот стоял, как громом пораженный.
— Что ты сказал??
— Кушать, мой друг, надо меньше, — наставительно произнес Франциск. — А спортом заниматься больше. И все будет в порядке.
— А сейчас что?
— А сейчас рост у тебя сто семьдесят два сантиметра, — Италия порозовел, — и вес семьдесят килограмм. А должен быть килограмм на десять меньше. Так что... Иди за рубашкой, обжора.
Венециано, растерявший весь свой безграничный позитив, направился к двери.
— И Людвигу скажи, чтобы он ко мне зашел, — в спину ему сказал Франциск.
Подозрительный взгляд сопровождал следующий вопрос парня.
— Зачем это?
— Ну, так как он твой непосредственный начальник, все-таки, то карту твою я отдам ему, — пояснил Франция. — Ну и... поговорить надо.
— А может быть не надо?....
Италии была предельно ясна тема этой беседы. И ему это совершенно не нравилось.
— Ну конечно, надо, — сказал Франциск, сосредоточенно вертя в руках ручку.
— А. Вот как, — глаза Италии наполнись слезами, но он пытался говорить спокойно.
— Да. Определенно, — блондин не отводил взгляд от ручки.
— Франциск... Не говори ему ничего, пожаааааааааааалуйста! — зарыдал Венециано. — Он же меня убьет!
Франциск не успел озвучить свой решительный отказ, так как в кабинет строевым шагом вошел Германия.
— Кому не говорить? Чего не говорить? — нарочито бодрым тоном осведомился он. Италия побледнел и попытался скрыться под столом, но ему не удалось — Людвиг с легкость поймал его за ремень форменных брюк и притянул к себе.
— Так кому и какие сведения ты просил не сообщать, а, Венециано?
Парень начал всхлипывать. Франция тяжело вздохнул.
— Да что, черт возьми, случилось? — Людвиг потихоньку начинал закипать.
— Ну, в принципе, ничего такого страшного... — медленно и тихо начал Франция. — Просто твоему другу какое-то время придется пожить... Ну, ты понимаешь...— всеми силами он избегал произносить проклятое слово вслух.
— Без секса? — глупо спросил Людвиг. Спросил и покраснел. Венециано хихикнул сквозь всхлипывания.
— Типун тебе на язык, — выругался Франциск, которого такая перспектива убила бы наповал. — Без пасты!
Последние слова сопровождало громкое рыдание Италии.
— А все ты виноват, — накинулся Франция на Германию. — Кто его разбаловал? Кто ему разрешал делать все, что заблагорассудиться? Вот теперь и мучайся с ним!
— А ты пробовал ему не потакать? — огрызнулся Людвиг, прижимая плачущего парня к себе и гладя по волосам. — Он же с ума способен свести своим нытьем! Гораздо проще было сделать его счастливым!
— Расхлебывай теперь его счастье... — хмыкнул Франциск.
— Ну и что ты порекомендуешь, как доктор?
— Что-то, — отмахнулся Франциск. — Фрукты-овощи, режим... Хотя, могу посоветовать французскую диету.
— Это как? — хором спросили Италия и Германия.
— На завтрак секс и кекс, на обед кекс и секс, на ужин просто секс. Если не поможет, отмените кекс, — на полном серьезе заявил доктор, изо всех сил сдерживая ехидную ухмылку.
— Винофил проклятый, — возмутился Германия. — Карту давай. Италия, где твоя рубашка?
— В соседнем кабинете, — ответил Франциск за Венециано, протягивая карту Италии. – Людвиг, возьми и эти весы, если хотите. Во второй половине дня должны привезти новое оборудование, а вам они, я думаю, пригодятся. Доброго дня.
------------------------
Германия сходил с ума.
Германия день и ночь думал об одном и том же. Он сбегал из дома с утра, оставляя своего друга на попечение Японии, получившего, кстати, четкие инструкции насчет кормления. Италия, впрочем, все равно мешал бедному Людвигу, посылая бесконечные смс с неизменным содержанием.
После трех часов дня Людвиг вынужден был возвращаться домой, дабы дать Кику немного отдохнуть — хотелось бы видеть его живым и здоровым. Италия встречал его на крыльце, каждый день с совершенно несчастным лицом, заплаканными глазами и непрерывными обещаниями заняться спортом, взять на себя уборку, стать более ответственным и все в таком духе. Германия не сдавался — он подхватывал неразумного Венециано на руки, заносил в дом, успокаивал... Но не сдавался. Нет и нет.
Германия не мог толком есть и плохо спал — его мучило чувство жалости и вины. Он побледнел и даже немного сам похудел от такой жизни.
Он пытался кормить Италию сосисками – тот отвергал их, называя гадостью. Томаты, присланные Испанией, Венециано пустил на сок; на фрукты и смотреть не хотел. Япония приносил суши и разную рыбу – Италия только ее и соглашался есть, и все равно ныл, ныл, ныл… Германии даже показалось, что на месте Венециано неведомыми путями оказался Романо, – но, к счастью, только показалось.
Через несколько дней, поняв, что нытьем в данной ситуации ничего не добьешься, Италия решил применить иную тактику. Когда Германия ушел, он незаметно запер Кику в кабинете, где тот изучал какие-то бумаги, и кинулся на кухню в поисках спагетти. Он помнил, как Людвиг сразу после возвращения от доктора (будь он неладен) собирал по всей кухне макароны и спихивал в огромный пакет; однако чувство экономии, был уверен Венециано, не позволило ему их выкинуть. Значит, они где-то здесь...
Они были именно там, где и ожидалось — в том же пакете, в самом дальнем углу кладовки. В том же районе обнаружились запасы специй для соусов, которые парень любовно выискивал по всем магазинам.
От крушения диету спас Германия, которого вызвонил запертый Кику. Макароны — и сырые, и почти готовые, — все же отправились в мусор, Италия, громко рыдая, убежал в свою спальню. Германия с тяжелым вздохом пошел освобождать Японию. Нужно было что-то делать.
Сообщение о том, что с завтрашнего дня время, отведенное Людвигом для реабилитации после простуды, истекает, и утром он обязан быть на тренировке, Италия воспринял неожиданно спокойно — просто кивнул. Людвига это не обрадовало — он предпочел бы, чтобы Италия принялся размахивать белым флагом, прося о пощаде еще на неделю. Закрывая за собой дверь в спальню Венециано, он почувствовал себя безумно виноватым.
— Спокойной ночи, — вслед ему сказал Италия.
"Сладких снов", — хотел ответить Людвиг, но вовремя прикусил язык.
— Спокойной ночи.
----------------
Сон не шел. Людвиг, как бы там ни было, волновался за Италию. Черт его подери, неужели невозможно просто не есть пасту хотя бы месяц?! Чертовы макароны…
"Я же не заставляю его есть сосиски, — размышлял Людвиг, — или, допустим, борщ. Просто не макароны и не мясо. Насколько слабой силой воли надо обладать, чтобы не уметь прожить без двух продуктов??"
Вопрос был чисто риторический, само собой. Людвиг провалился было в сон, но скоро проснулся, потому что во сне его милый, такой светлый, такой желанный и недоступный Италия пытался выброситься из окна, отравиться сосиской и утонуть в борще. В общем, делал все, чтобы расстаться с ненавистной без любимой Пасты жизнью.
Германия протянул руку, чтобы убедиться, что все впорядке, но пальцы не нашли ожидаемой преграды. Италии не было в постели, что было очень странно. Обыкновенно, вне зависимости от каких бы то ни было препятствий, Венециано все равно оказывался в одной кровати с Германией. И его отсутствие наводило и без того взволнованного блондина на нехорошие мысли.
Подорвавшись, мужчина побежал на кухню. Темно и тихо — никого. Облегченно вздохнув, он направился в спальню Италии, и обнаружил парня заснувшим около стола, прямо на незаконченном рисунке. С тяжелым вздохом Людвиг осторожно раздел парня и уложил на узкую кровать.
------------
-ИТАЛИЯ!!!
Италия выдохнул и перевернулся на другой бок. Отстньте, только не сейчас, не теперь, когда он наконец-то дорвался до этой восхитительнейшей, прекраснейшей, вкуснейшей
— ПОДЪЕМ!!!
Парень застонал, не желая выныривать из сна: чьи-то бесцеремонные руки с силой тряхнули его за плечи. Венециано открыл глаза, и тут же увидел Людвига, одетого в форму и настроенного как нельзя более решительно. Неужели уже сегодня?...
— Италия, — сквозь зубы проговорил Людвиг, — если ты думаешь, что я такой добрый и тебе все прощу, то ты ошибаешься. Франциск прав, я тебя очень уж разбаловал. То, что война закончилась, ни о чем не говорит!! И уж точно это не дает тебе права пропускать тренировки!
— Я встаю, встаю... — пробормотал Венециано, потягиваясь. — Не надо меня воспитывать... Пожалуйста. Я и разбалованным себя очень хорошо чувствую...
— Через 10 минут чтобы был внизу! — рявкнул Людвиг, выходя из комнаты. — Иначе останешься без пасты на пару тысяч лет!
— Если я не получу пасты в ближайшую пару часов, то следующих тысяч лет может просто не наступить...— пробормотал себе под нос парень, вставая на весы. Это стало утренней традицией в последние дни: весы, как проклятые, показывали каждый день совершенно непредсказуемые результаты. Сегодня они не собирались радовать Венециано — 65,4. Ничего хорошего... Сдерживая рвущиеся наружу слезы и маты, Италия поплелся умываться. В его голове была пара идей, каким путем добраться до заветного кушанья... Но страшно, ох как страшно...
Взглянув на часы, висящие в коридоре по дороге в ванную, парень плюнул на все указания Дойтсу, и забрался под теплый душ, стараясь не думать-не думать-не думать... О Боже. Раньше в душе он старался не думать о Людвиге. А теперь о пасте. Черт, этдак у него на пасту и вставать начнет...
"Сомнительное удовольствие",— решил Венециано, выбираясь из-под нежных струй воды и заворачиваясь в полотенце.
В спальне его ждал Людвиг, и в его лице Италия не прочитал для себя ничего обнадеживающего.
— Венециано, — мужчина старался говорить ласково, но получился то ли шепот, то ли шипение, заставившее Италию отпрянуть к шкафу, — я тебе сколько дал времени на сборы?
— Ну... — парень честно попытался вспомнить, о чем шла речь утром, — ты говорил что-то о паре тысяч лет...
— Пару тысяч лет я употреблял в ином контексте, — сообщил Людвиг уже более споконым голосом, что позволило Италии малость расслабиться и обернуться, собственно, лицом к шкафу.
— Вообще-то то, с какой частотой ты нарушаешь дисцилину, — продолжал Германия, — меня уже отчаянно задолбало. И с этим надо бы что-то сделать.
Италия натянул боксеры и скинул с себя полотенце, обнажая еще влажное тело, и принялся сушить им волосы, внимательно слушая.
— Я спросил у Японии, что бы он сделал на моем месте, — говорил мужчина, — но он не знает. Если бы мы были в армии — то трибунал, и все дела. Но мы что-то вроде не в армии... Кику посоветовал мне воздействовать на тебя, как на друга, но и ты и я прекрасно знаем, что это невозможно — по той простой причине, что я слишком многое привык тебе прощать. Несколько минут назад я разговаривал с Францией...
Италия вздрогнул и отнял волотенце от волос. Как-то не ассоциировался у него Франциск с приятными беседами в последнее время.
— Этот чертов винофил посоветовал то же, что и всегда и всем. Да он просто не знает ничего иного, кроме как избрать тактику поведения, которая привела бы в постель. — Людвиг порозовел, но продолжал говорить. — Но беда в том, что я не хочу тащить тебя в постель...
— В смысле не хочешь? — ляпнул Италия. И тут же отчаянно покраснел. Германия сел в подушках и выразительно уставился на парня, приподняв брови. Тот попытался исправить положение:
— Я имею ввиду... Неужели совсем не хочешь?
"Черт. Черт, черт, чеееееееееееерт..." — Италия опустил глаза в пол, больше всего на свете желая стать маленьким-маленьким, с пылинку. И исчезнуть отсюда ко всем чертям.
— А что, должен? — в голосе Людвига сквозил неподдельный интерес.
— Эээээ... ну, нет конечно... я имею ввиду, что если ты не хочешь, то нет, а если хочешь, то... но, ты, конечно, не обязан хотеть... то есть, я хотел сказать...
— Чертов винофил, — поразился Людвиг внимательности француза, — неужели ты и вправду?...
— Нет! – фальшиво возмутился пунцовый от стыда Италия, но взгляд, впрочем, не поднял. – С чего ты взял?
Людвиг рассмеялся теплым, бархатистым смехом. Он похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой.
— Иди сюда, Венециано.
— Не пойду, — буркнул парень.
— Не хочешь – заставим… — протянул Германия, одним слитным движением поднимаясь с кровати и привычно подхватывая легкого Италию на руки. – Не умеешь – научим…
Он опустился обратно на кровать, и посадил парня рядом. Тот прикусил нижнюю губку, и мысленно решил, что больше не произнесет ни звука.
— Так как, Италия? – произнес Людвиг, откровенно забавляясь. Ему уже не было ни стыдно, ни страшно; ему вспомнился Пруссия, с его непосредственным отношением к окружающим людям и к очевидным вещам; Пруссия, научивший как избавиться от напряжения самому и избавить от этого другого (блин, какая двусмысленная фраза =_=). Иногда Дойтсу ненавидел его – но определенно не сейчас.
А Италия молчал. Италия думал, что лучше он еще десяток тысяч лет не будет есть эту треклятую пасту, разговаривать с Францией и видеться с братом, чем скажет что-нибудь сейчас.
— Эй, ты решил в гестапо поиграть, что ли? – удивленно спросил Германия. – Не лучшая идея... для тебя, конечно. Может быть, все-таки объяснишься?
Италия промолчал.
— Как знаешь, — с сожалением проговорил Германия.
В следующий момент парень оказался лежащим на спине на кровати; мокрое полотенце, которое он до того комкал в руках, упало на пол. В карих глазах плескался страх напополам с обычной светлой радостью. Людвиг склонился над ним, остановившись в нескольких сантиметрах от его лица.
— Германия, перестань… — попросил парень. – Мы же потом…
— Плевать. И вообще, помолчи, пожалуйста.
Блондин прикусил мочку ушка Италии, заставив того вздрогнуть. Италия был крайне чуток: гибкое тонкое тело покорно отзывалось на легчайшее прикосновение. Людвиг опустился немного ниже, ловко прикусив нежную кожу на ключице; покрутил пальцами сосок. Италия, на удивление, не заорал и не стал делать попыток вырваться — только посильнее зажмурил глаза; мягкие губы остались приоткрыты после резкого, глубокого вдоха. Германия не спешил наклоняться для поцелуя, вместо этого он притронулся длинными пальцами к губам Венециано, одновременно любуясь выражением его лица, темно-золотистым, блестящими в свете солнца влажными прядями. Парень непроизвольно поцеловал его руку; затем, затянув средний палец в рот, он принялся сосать его, прикусывая, лаская языком нежную, чувствительную подушечку. Непонятно было, издевается ли он или извиняется – «Да, давайте вспомним, как мы вообще дошли до жизни такой…». С огромным трудом Германия сумел вытащить пойманные в плен жаркого рта пальцы, и поцеловал неугомонного мальчишку – легко, пряно. Тот отвечал: видимо, первое потрясение уже прошло, и теперь Италия чувствовал себя достаточно комфортно – он даже обхватил Германию руками, прижимая к себе. Вдохновленный такой реакцией, Людвиг углубил поцелуй…
-----
«Господи, почему мы с первого же дня не послушались Франциска и не сели на эту диету?»
Сейчас немец готов был позвонить Франции и сказать «спасибо». Людвиг лежал в смятой постели, закинув руки за голову и закрыв глаза. Нужно было ехать на совещание, но ему было ЛЕНЬ. Интересно, «итальянизм» половым путем не передается?...
Нет, в этой диете были и свои минусы. Например то, что Италия сейчас унесся в магазин за пастой, счастливый до одури. Или то, что Кику, заглянувший в комнату к Италии, был окончательно расстроен европейцами… Но плюсов все-таки было несоизмеримо больше.
Зазвонил телефон в кармане валяющихся на полу брюк. С неохотой Людвиг потянулся за ними – звонил Франция. Людвиг помедлил пару мгновений, прежде чем ответить: Франциска все же следовало поблагодарить.
— Эй, Германия, — понесся из трубки исключительно романтичный голос, — ты не мог бы позвать Италию? Я не могу дозвониться до него…
— Не мог бы, — сказал Людвиг, — он ушел в магазин.
— И ты его выпустил?
— Пусть идет… А что ты хотел?
— Ничего особенного, — неодобрительно сказал Франция. – Ты не мог бы встать на те весы, что я вам отдал?
— О, чеееерт… Сейчас… — Людвиг достал весы из-под кровати и встал на них; стрелка замерла на цифре 80. – Эт-тоооооо…
— Не пугайся только, — затараторил Франция, — у меня просто произошло кое-что непредвиденное, пришло новое оборудование, все, кто встает на новые весы, оказываются легче на 10-12 килограмм по сравнению с предыдущими показаниями. Видимо, те весы сломались после того, как на них попрыгал Америка…
— То есть, ты хочешь сказать… — начал было Людвиг, но Франциск перебил его.
— Я хочу сказать, что привет Италии. И я его жду через две недели, – француз спешно отключился, опасаясь праведного гнева Людвига. Тот кинул трубку на кровать и обреченно вздохнул. Италия будет в шоке, когда узнает, что мучился просто так.
«Чертов Франциск, никогда ему больше не поверю!...» — поклялся немец про себя.
|
| |
| |
