| Genso_Okami | Дата: Воскресенье, 29.01.2012, 23:14 | Сообщение # 1 |
 Монарх
Группа: Администраторы
Сообщений: 2248
Статус: Offline
| Автор: Lemic
Бета: все сама
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Хибари/Гокудера,Мукуро/
Тсуна,Занзас/Скуалло,Бел/Фран,Ямамото
Рейтинг: R
Жанры: Стёб, Флафф, Юмор, Романтика, Слэш (яой)
Предупреждения: OOC, Секс с несовершеннолетними
Размер: Мини, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Четырнадцатого февраля принято дарить шоколад и признаваться в любви. Пожалуй, каждый с нетерпением ждет этого праздника, чтобы открыть свое сердце второй половинке. Но когда в такой важный день видишь ее в обществе другого, то испытываешь неукротимое желание устранить соперника путем камикороса. Особенно, если ты – Хибари Кёя.
Посвящение:Посвящается дорогим Катсу и Ките,первыми прочитавшим ЭТО.
Спасибо за поддержку в трудную минуту *з*.
Публикация на других ресурсах:Если оно вам вдруг надо,в чем я глубоко сомневаюсь,то пришлите,пожалуйста,ссылку.
Примечания автора:Полное отсутствие опыта в написании фанфиков меня не оправдывает, знаю. Поэтому тапки принимаются, конструктивная критика тоже.
Автор, искренне считает, что краткость – сестра таланта, но все равно корит себя за неумение много писать. Кроме того, не думаю, что постельные сцены - мой конек, но пытаюсь. Методом проб и ошибок, как говорится.
Не спрашивайте, каким Макаром в фанфике оказался Фран, ибо я не отвечу. Могу сказать только то, что я ярый фанат B/F и долго билась головой об стол, решая, запихнуть туда этот пейринг или нет. Мозг сдался, победила любовь. И еще, 18/59 – пейринг довольно редкий, но мне нравится. И простите, любители Ямамото, я не со зла, честно.
Кстати, 69/27 изначально не планировалось, дабы не травмировать психику моей любимой подруги, яро защищающей в Мукуро натурала. Но я обожаю этот пейринг.
Что же,надеюсь,что все не так плохо,как мне кажется О_О.
Четырнадцатого февраля принято дарить шоколад и признаваться в любви. Пожалуй, каждый с нетерпением ждет этого праздника, чтобы открыть свое сердце второй половинке. Но когда в такой важный день видишь ее в обществе другого, то испытываешь неукротимое желание устранить соперника путем камикороса. Особенно, если ты – Хибари Кёя.
- Какого черта ты за мной увязался, бейсбольный придурок?! – ор Гокудеры громом разразился в ушах прохожих, взрывной волной пронесся через все восточные страны и молниеносно достиг западных, в том числе прекрасной Италии, где офицеры специального отряда убийц семьи Вонгола мирно посапывали в своих кроватях.
Услышав невнятный крик, отдаленно напоминающий вопли капитана Варии, Занзас недовольно поморщился и пробурчал:
- Эй, мусор, ты чего разорался?
Причем то, что голос доносился откуда-то издалека, а Скуалло спал у него под боком, уткнувшись носом в загорелую шею, неудавшегося Десятого Вонголу явно не волновало.
- Вро-ой, это не я, чертов босс, - промычал мечник в ответ, плотнее прижимаясь к сильному телу любовника. – Так что спи давай.
Занзас, по всей видимости, хотел что-то возразить, в очередной раз взбесив пепельноволосого, но, услышав мерное сопение у себя под ухом, покорно закрыл глаза, чуть сжимая руку обнимающего его со спины Скуалло.
***
- Бельфегор-семпа-ай, - сонно протянул зеленоглазый иллюзионист, упираясь теплыми ладонями в обнаженную грудь принца, - Вы меня задушите.
- Ши-ши-ши, не возникай и наслаждайся, лягушонок, - как всегда безумно улыбаясь, ответил Бел и еще ближе притянул к себе хрупкое тело мальчика, утыкаясь носом в мягкие волосы.
- Как скажете, - флегматично произнес Фран, и добавив, - Все равно, если что, то с трупом спать вам, а не мне, - нежно обнял худую спину его Высочества, мягко прикасаясь тонкими пальцами к выпирающим лопаткам.
***
Как вы уже успели догадаться, в то время, как в Японии приближалось время обеда, жители Италии встречали только-только наступившее утро.
Да, вот она - ощутимая разница в семь часов.
Итак, крик Гокудеры мало-помалу утих, но Ямамото продолжал глупо смеяться. То ли у него заложило уши от таких мощных звуковых потоков, то ли, как считал хранитель Урагана, через них вытекли последние остатки мозга.
Но, как бы то ни было, подрывник злобно цыкнул и демонстративно отвернулся от товарища, не замечая, как над деревом, около которого стояли хранители, постепенно скапливается негативная аура.
Глава дисциплинарного комитета средней школы Намимори давно привык к громогласным крикам Гокудеры Хаято (из-за которых, кстати говоря, пришлось изрядно потратиться на звукоизоляцию в кабинете хранителя Облака), поэтому его закаленные уши нисколько не пострадали, и Хибари продолжал сидеть на дереве, яростно испепеляя боевых товарищей взглядом. К счастью, раскидистые ветви и темно-зеленая густая листва скрывали присутствие грозы всех нарушителей дисциплины в своей тени. И слава богу, потому что, посмотрев в эти холодные, полные злобы и ненависти серые глаза, можно было пусть не умереть, но упасть в обморок - вполне.
«Да как он смеет приближаться к моему травоядному», - шипел про себя Кёя, в ярких красках представляя расправу над безмозглым Ямамото, явно имеющим определенного рода планы на подрывника.
Хранитель Облака уже готов был выпрыгнуть из своего укрытия и многочисленными ударами небезызвестных тонфа отправить мечника, если не в преисподнюю, то хотя бы под одеяло в больничную койку. Но, как ни неприятно было это осознавать, глупый бейсболист еще не нарушил ни одного правила и даже не притронулся к пепельноволосому. Следовательно, повода набрасываться на Ямамото попросту не было. Но Хибари был бы не Хибари, если бы не нашел к чему придраться.
Окунувшись в свои размышления, хранитель Облака не сразу обратил внимание на появление некого третьего лица, которого, судя по всему, и дожидались вышеупомянутые мечник и подрывник.
- Гокудера-кун, Ямамото!
- Здравствуйте, Джудайме!
И снова этот полный обожания, светящийся любовью и преданностью взгляд, направленный на Саваду.
«Никчемное травоядное», - еле слышно сквозь зубы процедил Хибари, крепче сжимая тонфа.
Аура, скопившаяся вокруг дерева стала еще более убийственной.
- Йо, Тсуна! Малыш сегодня не с тобой?
- Э-э, нет. Ему вроде как Бьянки свидание назначила, - неуверенно промямлил Вонгола, с опаской поглядывая на Урагана. Тот, до этого с сияющими от восторга глазами взиравший на босса, заметно побледнел при одном упоминании о сестре. Но, поймав на себе обеспокоенный взгляд Джудайме, поспешил нацепить на лицо счастливую улыбку а-ля Ямамото. Вышло, по всей видимости, не совсем удачно, потому что Тсуна как-то нервно сглотнул и поднял глаза вверх, намереваясь рассмотреть завораживающее своей бесконечной синевой небо, проглядывающее через темную листву и ветви невысокого дерева, расположившегося рядом.
Нетрудно догадаться, что вместо этого, Тсунаеши увидел грозовые тучи в серых глазах Хибари Кёи и по одним губам успел прочитать до боли, в прямом смысле этого слова, знакомое «камикорос», прежде чем ноги сами сделали шаг назад, и испуганный мальчик налетел спиной на хранителя Дождя.
- Джудайме, Вам не хорошо? Да на Вас лица нет! – обеспокоенно пролепетал Гокудера, притянув босса к себе за плечи. А Тсуна, спиной ощущая полный злости взгляд самого сильного хранителя Вонголы, сверливший в нем дырку, поспешил отстраниться и, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, заикаясь протараторить:
- Знаете, ребята, идите без меня... Я тут это... вспомнил кое-что... У меня есть неотложные д-дела...Х-ха-ха, и как я мог забыть...
Вместо непринужденного смеха получился какой-то истерический хохот, сопровождающийся нервным подергиванием глаза.
Хранитель Урагана уже начал серьезно задумываться о том, чтобы проводить Десятого домой и лично проконтролировать соблюдение им постельного режима, но, неожиданная реплика Ямамото выбила почву из-под ног Хаято:
- А! У тебя свидание с Мукуро? Я угадал?
Глаза Гокудеры полезли на лоб, а челюсть начинала медленно, но верно, опускаться все ниже и ниже. Подрывник уже хотел возразить, что Джудайме не может встречаться с этим мерзавцем, но Тсуна его опередил, сам для себя неожиданно выпалив:
- Д-да, вечером. Надо готовиться...
«Враг мне мой язык», - подумал про себя юный Вонгола, наконец, поняв, какую глупость сморозил. Ведь с Хаято так нельзя, надо было его хотя бы подготовить, а не сразу, как кирпичом по голове.
В любом случае, было уже поздно, поэтому Тсуна, надеясь, что все как-нибудь обойдется, поспешил ретироваться.
- Я пойду, пожалуй. Увидимся! – И не дождавшись ответа, мальчик бодро зашагал прочь и, скрывшись за первым поворотом, остановился, облегченно вздохнув.
«Кажется, пронесло. Хибари-сан не воплотил в жизнь свои угрозы об избиении до смерти, а Гокудера-кун, кажется, до сих пор пребывает в шоке и не спешит взрывать все вокруг динамитом,» - подумал Десятый, но на всякий случай прислушался.
Нет, взрывов и яростных воплей не последовало, зато над ухом пронесся хорошо знакомый смешок и в тот же момент, босс Вонголы оказался прижат к холодной каменной стене.
- Ку-фу-фу, Тсунаёши-кун, я не смог дождаться вечера и решил, что ты не будешь против, если я приду пораньше.
Голос иллюзиониста обжигал бледную кожу мальчика, вызывая сладкую дрожь в коленках, и Тсуна томно выдохнул, почувствовав как под его рубашкой нагло шарят чужие руки:
- Мукуро, только не здесь... На нас же... люди смотрят...
- Какие люди, Тсунаеши-кун? Можешь быть уверен, мы здесь одни, - промурчал хранитель Тумана, лаская языком мочку уха Десятого и расстегивая цепкими пальцами ремень на его брюках.
А Тсуна ошалело озирался по сторонам и, увидев вместо людной улицы уютный домик на берегу моря, мысленно послал все к чертям и сильнее прижался к Рокудо.
- Мм...я знаю, что тебе больше нравится заниматься любовью в комфортных условиях, поэтому предлагаю переместиться в спальню.
Не дожидаясь ответа, Мукуро приподнял мальчика и, когда тот послушно скрестил ноги на его бедрах, понес в известном лишь одному иллюзионисту направлении.
Спальня обнаружилась быстро, и хранитель Тумана без лишних слов опрокинул зардевшегося и возбужденного Тсуну на широкую кровать, попутно стаскивая с него штаны. Оставшийся в одной рубашке мальчик уже без стеснения притянул к себе любовника и с неожиданной страстью впился в его губы.
Поцелуй получился мокрым и жадным. Каждый старался перехватить инициативу, и сердце стучало,как бешеное,то ли от того, что не хватало дыхания, то ли от долгожданной со стороны обоих парней близости.
Юркие пальцы, щедро смоченные смазкой, уже проникли в тело Тсуны, постепенно разрабатывая и приготавливая к основной части, когда Туман, наслаждаясь восторженными стонами Десятого, не выдержал и, вынув пальцы из мальчика, тем самым вынуждая разочарованно вздохнуть, поудобнее устроившись, резко вошел.
Скрещенные на пояснице ноги, руки, в порыве страсти царапающие спину, громкие стоны, срывающиеся с губ – и иллюзионист уже не может себя контролировать. Ритм становится рваным, движения - быстрыми. Мукуро яростно вколачивается в тело мальчика, задевая чувствительные точки, и нескольких таких движений хватает, чтобы дрожь волной охватила тело, и страсть, наконец, вылилась в удовольствие.
Мукуро без сил падает рядом с любимым и уже перетягивает его к себе на грудь, когда мальчик вдруг резко отстраняется и опускается с ногами на пол. Рокудо непонимающе смотрит в спину юноши, шарившего в карманах своих брюк, но, когда тот вновь забирается на кровать и, смущенно протягивая красиво упакованный сверток, шепчет: «С Днем Святого Валентина, Мукуро. Я тебя люблю», - иллюзионист все понимает и, расплываясь в довольной улыбке, шепчет мальчику прямо в губы: « И я тебя люблю, Тсунаеши-кун», - а затем нежно целует.
***
А в это время удивленный и даже слегка ошарашенный таким поворотом Хибари продолжал наблюдать за Гокудерой, не желавшим верить в любовную связь хранителя Тумана и обожаемого Джудайме, и Ямамото, который глупо улыбался в попытках донести до товарища истину и успокоить его расшатавшиеся за последние несколько минут нервы.
И вот уже мечник тащит упирающегося Хаято к себе домой, куда они должны были пойти вместе с Тсуной, не обращая внимания на крики и не пойми откуда взявшийся динамит, а Хибари невидимой тенью скользит следом за ними, серьезно размышляя убить бейсболиста или отправить на месяц лечиться от переломов. Первый вариант, в силу своей скорости, казался хранителю Облака более гуманным. Но убивать Ямамото, без приглашения ворвавшись в дом, Кёя не хотел, поэтому благоразумно решил подождать ребят снаружи.
- Нет, я поверить не могу! Этот... этот... Мукуро!
Подрывник, конечно, на дух не переносил хранителя Тумана и мысленно уже материл его, как только умел, но оскорбить возлюбленного Джудайме вслух язык почему-то не поворачивался.
- Да ладно тебе! Тут уж ничего не поделаешь! – Как всегда весело сказал Ямамото, и, лукаво бросив взгляд на товарища, продолжил:
- Это любовь.
Гокудера поперхнулся и расплескал на себя всю воду от неожиданности. Швырнув пустой стакан в Такеши, подрывник попытался откашляться, а мечник, легко уклонившись от предмета, стремительно летящего ему в голову, принялся старательно хлопать хранителя Урагана по спине.
- Ты что творишь, бейсбольный придурок? – охрипшим голосом прокричал Хаято, когда Дождь начал стягивать с него мокрую футболку.
- Раздеваю тебя, - без тени смущения ответил тот, по-прежнему улыбаясь, но не как обычно, по-идиотски, а пошленько, хитро сощурив карие глаза.
Гокудера, задыхаясь от негодования, продолжал яростно отбиваться от «чокнутого извращенца», который уже в наглую лез целоваться. Все бы ничего, но динамит таинственным образом исчез, а мечник был куда сильнее, и прижатый к полу подрывник с ужасом начинал осознавать, что его сейчас просто-напросто изнасилуют. Да еще и в такой день.
Вот уж не знаю, обладал ли Хибари удивительной способностью видеть через стены, но когда Ямамото, крепко держащий Урагана за запястья, склонился, чтобы сорвать с его губ поцелуй, в одной из них немедленно образовалась дыра. Хибари, мысленно ругая сам себя за то, что позволил этим двоим остаться наедине, одним движением скинул мечника с Хаято и самозабвенно принялся орудовать любимыми тонфа. Из захвата главы дисциплинарного комитета еще не удавалось вырваться никому, да и оружия рядом не наблюдалось, поэтому хранителю Дождя не оставалось ничего другого, кроме как надеяться, что разъяренный Хибари не придет добивать его в больницу, которая, как представлял теряющий сознание Такеши, уже приветственно открывает перед ним двери и приглашает погостить на месяцок-другой.
Заметив, что бейсболист не брыкается, а вполне спокойно лежит, глупо улыбаясь воображаемым медсестрам в белых халатах, хранитель Облака посчитал правильным остановиться и удостоить своим вниманием пепельноволосого подрывника, который с по-детски испуганными глазами вжался в стенку и непонимающе уставился на своего спасителя.
«Да как он посмел посягнуть на мою собственность», - зло процедил Кёя и подхватил все еще не пришедшего в себя Урагана на руки.
Почувствовав тепло чужого тела, Хаято плотнее прижался к сильной груди, вдыхая знакомый, родной запах и слушая, как летящий рядом Хиберд поет гимн Намимори.
Отметив, что подрывник очухался, но орать и вырываться, кажется, не собирается, хранитель Облака удовлетворенно хмыкнул, а Гокудера, звонко цыкнув, но все-таки не говоря ни слова, зарылся носом в его рубашку.
Прохожие удивленно оборачивались вслед хмурому черноволосому юноше, бережно прижимающему к себе блондина, и щебечущей над ними желтой канарейке. Это напоминало излюбленную сцену из детских сказок, в которой принц, расправившись с грозным чудовищем, несет принцессу к своему замку, где они будут жить долго и счастливо, а рядом с рыцарем гордо шествует его верный конь. Канарейку, конечно, с жеребцом не спутаешь, зато Хаято с принцессой – запросто. Особенно сейчас, когда он кажется таким хрупким и беззащитным, льнет к своему спасителю и обжигает его шею своим горячим дыханием.
Флегматично пнув ногой неподатливую дверь симпатичного двухэтажного домика, Хибари зашел внутрь и уверенными шагами направился к лестнице.
Подрывник, оказавшись в родной обители, немного расслабился и, неохотно оторвавшись от рубашки Кёи, пробурчал:
- Может, уже отпустишь меня?
На что в ответ получил уверенный в себе взгляд хищника, заманившего добычу в свое логово, и фразу, произнесенную голосом, не терпящим неповиновения:
- Молчать, травоядное.
Гокудера уже хотел возмутиться и наорать на хранителя Облака, но в один момент оказался кинут на широкую кровать и придавлен чужим телом.
- Да что ты себе позволяешь? – прошипел Ураган в безрезультатной попытке скинуть с себя Хибари.
Темные брови нахмурились, а взгляд холодных серых глаз пронизывал и, казалось, видел подрывника насквозь.
- Травоядное, как ты посмел допустить, чтобы к тебе прикоснулся кто-то кроме меня?
В душе глава дисциплинарного комитета, конечно, винил себя, но как он мог в этом признаться?
- Я... откуда я знал, что у этого придурка совсем поедет крыша? И вообще...
Гокудера сам не понимал, почему начал оправдываться, и хотел уже возразить, что, в конце концов, ни в чем не виноват, но Хибари не дал ему договорить, заткнув рот юноши поцелуем. Поначалу Хаято растерялся, но, привыкнувший к таким внезапным порывам страсти со стороны хранителя Облака, тут же очнулся и обвил руками шею возлюбленного.
Кёю такая реакция, кажется, вполне устроила и он, прикусив губу пепельноволосого, принялся расстегивать на нем рубашку.
Но пуговицы упрямо не поддавались, поэтому легкая ткань, затрещав по швам, мгновенно полетела в сторону. Туда же отправились пиджак и рубашка хранителя Облака – Гокудера никогда не отличался терпеливым нравом. Пряжка ремня громко брякнула, Кёя резко стянул с подрывника джинсы и швырнул их к остальным вещам вместе с бельем.
Да уж, скорости раздевания этих двоих можно было только позавидовать.
Избавившись от остальной одежды и рывком перевернув Хаято на живот, Хибари резко и без подготовки вошел. Подрывник лишь сдавленно зашипел и вцепился в простынь, сжимая руки в кулаки. Сразу после нескольких сильных, но осторожных толчков, Гокудера выгнулся дугой и сам стал двигаться навстречу, насаживаясь как можно глубже. Из груди Урагана то и дело вырывались протяжные стоны, и даже привыкший сдерживаться Хибари, кончая в тело любовника, приглушенно прохрипел:
- Хаято.
Подрывник усмехнулся: они называли друг друга по имени только когда занимались сексом. Во все остальное время от Кёи только было и слышно его излюбленное «травоядное», а от Гокудеры «идиот», «придурок» или что-то вроде того. Да и вообще, странные у них были отношения. Ссоры, чуть ли не доходящие до драк, а потом жадные поцелуи и прикосновения, настолько желанные, что остановиться было невозможно. Они упивались друг другом, наслаждались каждым проведенным вместе мгновением, и, несмотря на то, что Хибари был немногословен, а Хаято чересчур вспыльчив, живя под одной крышей, каждый день просыпаясь и засыпая в одной кровати, они научились понимать друг друга. Наверное, это и есть любовь.
Дождавшись, когда Кёя сладко засопит во сне, Гокудера аккуратно положил ему на подушку красиво упакованный сверток с шоколадом и, нежно чмокнув в губы, чуть слышно прошептал: «Я люблю тебя, чертов придурок.» А наутро, проснувшись, обнаружил заветную сладость и на своей.
Самый сильный хранитель тоже умеет любить.
|
| |
| |
